Rise
Шрифт:
Я жил в аду, тонул во страхе липком
Но никого ведь так и не убил.
Война закончилась, и я даже сумел ее пережить. Это удивительно, потому что я не надеялся на такой исход. Мне его даже, возможно, не хотелось. Но… В отличие от тех, кто погиб тогда, я мог бы считаться счастливчиком. Но я не был и не стану победителем.
Смена моих приоритетов не означала, что я невиновен в принадлежности к числу Пожирателей Смерти. Да, я не убивал. Но у меня не хватило духу что-либо изменить и пойти против Волдеморта (наконец-то пропала необходимость называть его Темным Лордом, больше он не был ничьим повелителем), я просто
Родители, к моему счастью сумевшие выжить в день битвы за Хогвартс, тоже должны были ответить перед судом победителей над побежденными за свои деяния. Отец, к слову, не изменил своего мнения относительно маглорожденных, хоть и не принимал активного участия в последней битве. Но, если бы Лорд не разозлился на него из-за многочисленных провалов порученных заданий, отец непременно бы сражался на стороне Пожирателей и убивал бы своих противников безо всякой жалости. Мать же не входила в число Пожирателей. Ей никогда не нравились их жестокие игры. Она просто любила отца и, безропотно следуя за ним, делала то, что он говорил. Все, чего она хотела, это чтобы ее семья была жива. Я надеялся, что отсутствие Метки на ее предплечье убережет ее от сурового наказания.
Я уже был частично наказан, даже без вердикта суда. Последствия битвы для меня оказались плачевными. Каменные глыбы, придавившие меня около стен Хогвартса, основательно повредили позвоночник. И хоть благодаря великодушию Поттера и Грейнджер за меня взялись колдомедики, мне была оказана только первая помощь. Убедившись, что моей жизни больше ничего не угрожает, они оставили меня в покое, прикованным к постели, видимо, рассудив, что до решения суда я не достоин более серьезного лечения. Я не винил их, примерно такого я и ожидал. Но легче от этого мне не было. Боли первое время были ужасными, а ног я вообще не чувствовал. Было очень страшно, но я изо всех сил делал вид, что легко переношу все неприятности. Держался ради матери, которой сейчас было труднее всех из нашей семьи.
Родители пытались помочь мне, однако без денег сложно было что-то сделать, а наше семейное хранилище в Гринготсе было арестовано. Мать, которую в отличие от отца не отправили в Азкабан (благо, теперь там не было дементоров, так что пребывание там не было таким страшным как раньше) до судебного процесса, приходила ко мне в больницу Святого Мунго каждый день. Она садилась рядом с моей кроватью, брала меня за руку и рассказывала все последние новости. На ее изможденном лице виднелась печать перенесенных страданий и переживаний, но она стойко держалась и очень старалась подбодрить меня.
В день суда я проснулся в скверном настроении. Нельзя сказать, что до этого было ощутимо лучше. Однако сегодня должна была решиться моя дальнейшая судьба, и я очень сомневался, что впереди меня ждут изменения к лучшему. Кроме того, мое состояние было жалким, я не хотел, будучи потомком древнего чистокровного семейства магов, представать перед всеми теми людьми, которые будут меня судить, в таком неприглядном виде. Я только-только смог самостоятельно сидеть, но в таком положении терпеть боль было реально не больше получаса. Я очень сомневался, что судебное заседание продлится меньше трех часов, а это означало, что мне предстоит очень трудное испытание.
Однако колдомедики сжалились надо мной, выдав большую порцию обезболивающего зелья, которое должно было поддержать мои силы на время суда.
Мама пришла за мной заранее, она была бледнее обычного, а под глазами залегли темные круги. Сердце сжималось, когда я смотрел на нее, но мне нечем было ее ободрить. Мы, словно по молчаливому согласию, не разговаривали на тему предстоящего мероприятия, Она только тихо заметила, что я похудел, когда помогала мне одеться.
*
В Министерство Магии мы прибыли как раз вовремя. Так как сам я передвигаться не мог, мне помогали колдомедики. В судебном зале меня усадили на один из трех стульев, предназначенных для обвиняемых, которые стояли в центре помещения, рядом со мной села мама, а через несколько минут привели и отца.
— Плохо выглядишь, Драко, — с раздражением сказал Люциус вместо приветствия. — Где твоя гордость? Мог бы и лучше постараться. Или ты пытаешься вызвать жалость у этих никчемных людей? Это ниже достоинства Малфоев!
— Отец, сейчас не время и не место для таких споров. Лучше поддержи маму, она очень переживает, — спокойно ответил я. Не было никакого смысла злиться на него, я знал, что он никогда не изменится.
Мама вымученно улыбнулась и пожала мне руку:
— Я в порядке, сынок.
— Где все те маги, которые будут свидетельствовать в нашу защиту? — отец был зол.
— Никто не захотел защищать нас, Люциус. Наша репутация в обществе теперь не дает нам право что-то требовать от других, — тихо сказала мама.
— Да как ты можешь такое…
Договорить отец не успел, потому что в и без того заполненный народом зал зашел полный состав Визенгамота, и все разговоры моментально смолкли. Суровые люди в фиолетовых мантиях с вышитыми буквами “В” расселись по своим местам и хмуро уставились на нас с родителями. Один из судей громко заговорил:
— Заседание от двадцатого мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года объявляется открытым. Разбирается дело о причастности семьи Малфоев, а именно Нарциссы Малфой, урожденной Блэк, Люциуса Малфоя и Драко Малфоя, проживающих в Уилтшире, в Малфой-мэноре к Пожирателям Смерти и их содействии Тому Марволо Реддлу, известному как Волдеморт. Допрос ведет Тиберий Солсбури, третий заместитель министра, при содействии Министра магии Кингсли Бруствера. Секретарь: суда — Аманда Браунс, сотрудница Отдела магического правопорядка.
Высокий худощавый волшебник с серым лицом встал со своего места и начал перебирать бумаги, которые лежали на столе перед ним.
— Итак, пойдем по порядку. Мракоборцами установлено, что у обвиняемых Драко Малфоя, а также Люциуса Малфоя на предплечьях имеются Темные Метки, доказывающие, что они состояли на службе у Волдеморта. В отличие от них, у Нарциссы Малфой Темной Метки нет, так что начнем разбирательство с нее, — мама крепко сжала мою руку.
— Миссис Малфой, как супруга приближенного к Волдеморту, должна была знать о многих планах Пожирателей, однако никогда не передавала полезную информацию мракоборцам или кому-либо еще, кто мог предотвратить рейды Пожирателей и другие подобные злодеяния. Миссис Малфой, так и было? — колючий взгляд Солсбури обратился к бледной маме.