Rise
Шрифт:
Грейнджер приходила дважды в день, но на ее лице читалось такое смятение, что я попросил ее больше не приходить. Правда, она все равно приходила, просто теперь общалась не со мной, а с Помфри.
*
— Тук-тук, можно? — проговорила Дэвидсон, подходя к кровати.
— Проходи, — вяло отозвался я.
— Малфой, я не знаю, что с тобой происходит, но на тебя уже просто страшно смотреть. И Алекс ходит хмурый. У меня такое впечатление, что он что-то знает, в отличие от меня. Может, ты поделишься и со мной своими переживаниями?
— Не хочу, — ответил я. —
— Нет, — она помотала головой. — Я хочу услышать это от тебя. Выговорись, тебе станет легче.
— Легче?! Да что ты понимаешь? — повысил я голос.
— Ничего не понимаю. Потому и прошу объяснить.
— Ну хорошо, раз ты так хочешь — слушай…
И я рассказал ей об всем. О том, как я получил травму и каким адом были для меня первые полгода после этого, как я жил три года под домашним арестом и не представлял, что же будет дальше, о том, как попал в Хогвартс, и как Грейнджер предложила мне побыть ее подопытным кроликом, о том, как мы расшифровывали рецепт, искали ингредиенты и готовили это чертово зелье, о том, как я свыкся с мыслью, что оно может мне помочь, что когда я его все-таки выпил, не произошло ничего, и о том, какую пустоту и обиду на себя и на весь мир я сейчас ощущал. Я говорил не меньше часа, и все это время Дэвидсон терпеливо слушала меня, ни разу не перебив. Она только смотрела на меня неотрывно своими зелеными глазами, и в них я, кажется, временами видел боль и сочувствие. А может, я просто хотел это видеть.
Мне и правда стало легче, когда закончился мой рассказ. Проговаривая все вслух, я раскладывал все свои мысли по полочкам. Умолчал только об одном — о своем неоднозначном и противоречивом отношении к Грейнджер. Но я не был готов ни с кем делиться этим, тем более, что сейчас все стало еще сложнее.
— Не знаю, что и сказать, Драко, — опустив глаза, проговорила она, когда я закончил свой длинный рассказ. — Нужно, наверное, просто искать выход дальше, волшебство на многое способно. В конце концов, есть еще темная магия, которая, я уверена, может помочь. От тебя отвернулись, а значит, ты вправе спасать себя так, как считаешь нужным. Кроме того, у тебя есть друзья, которые поддержат.
— Я не готов пока принять вашу жалость, — сказал я.
— Я говорила о поддержке, а не о жалости. Жалость отвратительна по своей природе.
— Ладно, я понял. Мне надо побыть одному, ты не могла бы меня оставить?
— Хорошо, — сказала Амелия, поднимаясь. — Будь сильным, — она дотронулась до моей руки, немного сжала ее на прощанье и ушла.
Этот простой дружеский жест был приятным, но я поймал себя на мысли, что было бы лучше, если бы другая маленькая ладошка сжала сейчас мою руку.
*
Как бы то ни было, после разговора с Дэвидсон я успокоился и начал приходить в себя. Мне все еще было тяжело, но с этим можно было мириться.
Ближе к вечеру ко мне пришла Грейнджер.
— Я слышала от мадам Помфри, что она готова отпустить тебя отсюда, — начала она.
— Да, — сухо ответил я.
— Ты в порядке?
— Да.
— Никаких…
— …изменений, — закончил я за нее. — Да, Грейнджер, все, как было. Мне уже надоел этот вопрос.
— Ты же знаешь, что это еще ничего не значит. В книге ведь не сказано точно, сколько должно пройти дней, — заявила она.
— Так говорилось “через некоторое время”, так что подразумевались, скорее всего часы, а не дни. Но что об этом в третий раз говорить? — я опять начал злиться.
— Малфой, — Гермиона дотронулась до моего плеча. — Послушай…
— Не надо, — сказал я и сбросил ее руку. — Практически никогда не бывает так, что сразу после приема зелья, человек ничего не ощущает. Это может означать только одно — зелье не работает.
— Но шанс ведь есть, хоть и маленький, — не знаю, кого она уговаривала и обнадеживала: меня или себя.
— Не с моим счастьем, — проворчал я. — Грейнджер, уйди, я не могу тебя пока видеть.
Она вздохнула и скрестила руки на груди.
— До встречи на занятиях, Малфой.
*
Вечером Тинки отлевитировал меня в мою комнату. Едва я открыл дверь, на меня уставился Хэролд Райт. Черт, я совсем забыл о нем. Его вид меня раздражал, а он все смотрел и смотрел на меня. Я улегся на кровать и отвернулся от него. После больничной эта кровать казалась просто восхитительно удобной. Я сразу же уснул, и мне снилась Грейнджер, обещавшая мне, что все будет хорошо. Но даже во сне я уже отказывался в это верить.
Сейчас занятия я посещал только с помощью эльфа. Для меня настало время бесконечных контрольных и эссе, тогда как остальные студенты вовсю готовились к предстоящему балу, о котором я напрочь забыл. Благодаря Алексу и Амелии я не сильно отстал в учебе, они приносили мне все необходимое для занятий, а слишком больше количество свободного времени способствовало обучению.
Я кое-как справился с контрольными по всем предметам. Даже Куппер задала мне написать простенькое эссе и с каменным лицом вывела на нем оценку “слабо”, которую спустя минуту перечеркнула, исправив на “удовлетворительно”. Только зельеварение Слизнорт мне поставил просто так, сказав, что уверен в моих силах, потому не хочет меня нагружать сложным заданием, и поставил мне “выше ожидаемого”, сообщив, что надеется в следующем семестре легкой рукой поставить “превосходно” за мои труды.
С Грейнджер мы виделись только на одном единственном занятии по трансфигурации. Она бросала на меня непозволительно долгие взгляды, которые я старался игнорировать. Я все еще злился на нее. Или на себя.
Алекс и Амелия всюду ходили за мной, пытаясь поднять мне настроение и помочь во всем, в чем только возможно. Сначала я злился и огрызался, а потом махнул на них рукой. Главным лейтмотивом их речей были разговоры о том, что я обязательно должен пойти с ними на бал, как и обещал раньше. Я не хотел, но все же согласился.
И вот, наконец, настал день рождественского бала, несмотря на то, что до самого Рождества оставалось два дня. Но кого это вообще волновало? Все хотели повеселиться. Казалось, только я, ну и, может быть, еще Райт, не разделяли всеобщего приподнятого праздничного настроения.
Я надел черную парадную мантию, цвет которой полностью совпадал с настроением, и эльф отлевитировал меня в главный холл, где у дальней стены мы договорились встретиться с Алексом и Амелией за десять минут до начала торжества.