Ришик или Личная собственность медведя
Шрифт:
– Значит, вот, в чем проблема, - задумчивость на лице Чернявского возрастала все больше, в то время как злость уходила из его глаз. Как любой законник, он не приемлил насилия над прекрасным полом. Только тот, кто слаб, обидит женщину.
А слабых уважать не за что...
– Это меняет дело.
– И почему же?
– иронично выгнул брови младший Алёхин, уже успевший понять по лицу Володи Черного, что шутить он не настроен.
– Да потому что, мальчик, - усмехнулся в ответ мужчина.
– Что с Островским меня никогда не связывали никакие дела.
Мих осознал свалившуюся на него информацию далеко не сразу.
С трудом добытая информация, тщательно выверенный план, бессонная ночь, в ходе которой он тщательно продумал весь разговор, куча потраченных нервов и времени, а в итоге... Всё зря?
Такие люди, как Володя Чёрный шутить не будут. И уж тем более не станут кидать отмазки и открыто отрицать свою причастность. За базар он отвечает, это бесспорно.
И потому выходит, что сам байкер только что крупно облажался.
– Твою ж мать!
– Мать - святое, - добродушно усмехнулся Владимир. Стрельнув у своего собеседника сигарету, закурил и, выпустив кольца дыма, подтвердил недавние мысли владельца «Максимуса».
– Ладно, разрешу я твою беду, не гневи Бога почем зря.
– Интересно, как?
– резко выдохнув дым, почти огрызнулся Мих, чувствуя, как все его прежнее спокойствие летит к чертям собачьим. Если раньше он держал себя в руках, зная, что перед подобными людьми показывать свои слабости не стоит, то теперь выдержки просто не осталось.
Он и так рисковал собственной жизнью (да и не только своей), придя сюда... А теперь оказалось, что только лишь потерял время и, возможно, нажил себе опасного врага!
– Толковый ты парень, хоть и вспыльчивый, - прищурившись, сквозь дым посмотрел на него Владимир.
– Сработал хорошо, да только не знаешь много.
Владлен не наш человек, не по понятиям он живет. С таким, как он, я дел не имею.
Попытался раз, когда сопляком он еще был, да не срослось. На том и закончил. А слухи, сам знаешь, как долго по злым языкам ходят.
– Потому все и считают, что именно вы его покровитель, - слегка успокоившись, Алехин провел рукой по волосам. Если вор говорил в лицо нечто подобное, удара в спину от него можно было не ждать - свое презрение законники выражали всегда открыто. Затушив окурок в пепельнице, Мих решился на вопрос.
– Но если это не вы... тогда кто?
– Раз уж знаешь ты одну мою тайну, пожалуй, скажу и вторую, - смерив парня долгим взглядом, вроде бы добродушным, но скрытое предупреждение в нем нельзя было не заметить. Достав из внутреннего кармана пиджака ручку, Чернявский написал на салфетке пару строк.
– С Владленом не будет иметь дел никто из наших. И не вступится за него, будь спокоен. Он выбрал не ту сторону.
– Спасибо, - забрав бумажку, Мих, не глядя, сунул ее в карман. А после, сдержав вздох, медленно произнес, говоря уверенно.
– Владимир Николаевич, думаю, мне стоит извиниться. Я сам не перевариваю шантаж, но... выхода не было. Мне нужно прижать эту суку, иначе он от моей девушки не отстанет. Будьте спокойны, о ваших тайнах никто и никогда не узнает.
– Все тайное рано или поздно становится явным, - философски усмехнулся мужчина, гася уголек на сигарете кончиками пальцев. Выбросив окурок, стряхнул вытер сажу с рук и хмыкнул.
– Ну, покажи хоть, что за женщина такая, ради которой ты ко мне прийти не побоялся.
Отказываться байкер не стал. Достал из кармана бумажник, вытащил из пластикового кармашка фотографию и протянул ее законнику.
Тот долго всматривался в снимок, задумчиво его рассматривая. А потом кивнул головой, возвращая:
Красивая. За такую и умереть не жалко.
– Надеюсь, умирать мне в ближайшее время не придется, - невесело отшутился Алёхин, убирая бумажник в карман и поднимаясь.
– Еще раз спасибо, Владимир Николаевич. Надеюсь, без обид?
– Что с обиженными делают, ты и сам знать должен, - отозвался мужчина, тоже поднимаясь. Взяв с соседнего стула свое пальто, он вдруг остановился, задумчиво глядя перед собой. А потом повернулся к собравшемуся было уходить рокеру. – Ты вот, что, парень... Владлен - человек гнилой, поганый. От него с любой стороны подвоха жди. За свое он еще ответит, но уже по другому закону, по нашему. А до тех пор, если помощь понадобиться, ты меня набери - помогу еще раз, по-
доброму.
– Неожиданно, - не скрывая удивления, протянул Михаил.
– Но отказываться не буду. Один вопрос...
– Почему?
– понимающе посмотрел на него Чернявский, надевая пальто и поправляя высокий воротник.
– Есть у меня слабость, Миша. Какая, ты уже и сам понял. Раз я пошел против корешей, оберегая свою женщину, разве тебя понять не смогу? Шантаж - гнилое это, не по твоему нутру, не по-людски. Но раз и на него решился, чтобы любимую защитить, значит, настроен серьезно. Это по мне, уважаю.
Алёхин улыбнулся, впервые за весь разговор, просто и открыто.
Получить одобрение, уважение, помощь, а самое главное, прощение вора в законе - это дорого стоит.
Однако... что ему дальше делать-то?
***
От парковки возле ресторана неспешно отъехал приметный «Хаммер» с аэрографией улыбающегося Джокера на боку. Дорогой внедорожник живо вклинился в большой поток машин, характерный для обеденного часа в центре крупного города. И лишь спустя несколько минут за ним хвостом пристроился еще один кроссовер, черный и агрессивный, вынырнувший неизвестно откуда.
Машины больше часа лениво плутали по городу, и лишь потом, незаметно свернув под арку в малоприметный переулок, вывернули на улицу, соседнюю с тем самым рестораном. Остановившись около элитных высоток, но лишь на минуту, дожидаясь, пока охранник в будке сверит номера и откроет шлагбаум. После чего оба внедорожника скрылись в подземной парковке, въезд в которую располагался прямо посреди заснеженного двора с обилием детских площадок – теперь сторонним наблюдателям, если, конечно, они были и не потерялись в процессе петляния по городу, не удастся понять, в какой именно из домов отправились владельцы элитных машин.