Ришик или Личная собственность медведя
Шрифт:
Мих и Лектор молчали всю дорогу от парковки до лифта. Не заговорили и пока поднимались, сохраняя якобы спокойные выражения лица, скрывая за непроницаемой маской кучу эмоций.
Они не стали обсуждать произошедшее, даже очутившись внутри просторной двухуровневой квартиры на последнем этаже.
– Лёш?
– не успели парни войти внутрь, как на щелчок запираемой двери в огромный холл-прихожую вышла довольно молодая женщина, кутавшаяся в теплую серую кофту, плащом закрывающую ее до колен. Темноволосая, хрупкая, казавшаяся почти эфемерной и какой-то болезненно-бледной, она была все так же красива, как когда-то.
– Ты рано. Что-то случилось?
– Ничего, мам, всё в порядке, - подойдя к женщине, Лектор с нежностью поцеловал ее в висок и мягко, ненастойчиво попросил.
– Иди наверх, ложись. Врач сказал, что тебе нельзя долго ходить. Мы ненадолго, перекусим и на работу.
– Ой, здравствуй, - только сейчас заметив второго байкера, спохватилась она.
Внимательно всмотрелась в его лицо, слегка напрягшись при виде дорогого костюма, часов и запонок, и неуверенно произнесла, не отрывая испуганного взгляда, в котором с трудом, но всё же появилось узнавание.
– Ты же... Миша, да?
– Миша, - подтвердил рокер, не двигаясь с места, чтобы случайно не напугать хозяйку квартиры.
– Здравствуйте, Ольга Викторовна.
– Давайте я вам чай хотя бы поставлю, - натянув длинные рукава кофты до самых костяшек, слегка успокоившись, робко предложила женщина, поглядывая то на сына, то на его гостя.
– Не надо, мам, - отрицательно покачав головой, улыбнулся Лектор и, обняв мать, ненавязчиво увлек ее вглубь квартиры.
– Пойдем, я помогу тебе лечь.
Мих дождался их ухода, и только после этого скинул пальто и разулся. Пристроилверхнюю одежду на вешалке, а затем прошел прямиком в кабинет друга, дверь в который находилась как раз за лестницей, ведущей на второй этаж. Заметить вход можно было, только если точно знаешь, что она там есть.
Разговаривать в машине или его квартире было опасно, а на кухне Ярмолина их могла послушать Ольга Викторовна. Ей подобные нервные потрясения были ни к чему - она до сих пор еще не оправилась от несчастного случая, произошедшего не столь уж давно. К тому же, она боялась посторонних, особенно если они были строго и дорого одеты... И на это была причина.
– Пока без улучшений?
– едва в кабинете показался сам Ганнибал, негромко спросил Мих, сидящий на краю письменного стола из темно-красного дерева.
Достать коньяк из бара он уже успел, но плеснул совсем чуть-чуть, только для того, чтобы успокоить расшатавшиеся за каких-то полдня нервы.
Он ведь даже из ресторана сегодня мог не выйти живым или до квартиры друга банально не доехать...
– Она старается, но...
– байкер подошел к бару и тоже налил себе, для той же цели.
И, сделав глоток, пожал плечами.
– Сам понимаешь, за один день такое не забывается.
– Да уж, - отозвался Мих. Он прекрасно понимал состояние друга и его нежелание распространяться на тему произошедшего с его матерью, и настаивать на разговоре не стал. Вместо этого допил залпом коньяк, и только тогда достал из кармана салфетку, на которой было написано нужное ему имя.
Да только разворачивать ее он пока не спешил, пережидая некоторый отходняк после случившегося.
Вместо этого достал из нагрудного кармана крохотный пластмассовый кругляшок с короткой антенной - прослушку, через которую Яролин, оставаясь в своей машине, слышал весь его разговор с вором в законе.
– Ты молодец, Мих, - наблюдая за другом, тихо и серьезно заметил Лектор, складывая руки на груди.
– Я бы хрен стал так рисковать.
Алехин криво усмехнулся, откладывая «жучок» на стол: молодец-то молодец, только в итоге хрен еще знает, что получилось...
– Я догадывался, что Чернявский не знает о развлечениях своего племянничка, - закурив, задумчиво произнес Михаил.
– В ином случае, он бы его покрывать не стал. Законники не терпят насилия над женщинами. И не любят, когда ими кто-то прикрывается. Теперь, когда Островский попадет на зону, ему просто не выжить.
Опустят в лучшем случае.
– Если попадет, - поправил его задумчивый Ганнибал. Присев на другой край стола, он повертел в руках пузатый бокал.
– С другой стороны, можно просто подождать, пока его грохнут - Володя Черный не простит того, что его авторитетом пользовались.
– Это мое дело, Лектор, - отрицательно качнул головой Алехин, усмехнувшись.
– Чернявский ясно дал понять, что вмешиваться не будет. Он дал мне шанс разобраться самому и обещал помощь. Это больше, чем я рассчитывал. Не оправдать его надежды будет... чревато. Он простил шантаж только потому, что я сам хочу поквитаться с этой мразью. Оставить все как есть, значит потерять его уважение. Тем более, ты предлагаешь опять сидеть, сложа руки, и ждать? А Риш что я скажу? Что ей опять придется сидеть в четырех стенах? Нахрен, Лёх. Я устал прятаться по углам.
– Тогда чё сидишь?
– в удивлении вскинул брови Ярмолин.
– Показывай, млять, на кого на сей раз охотиться будем!
Тонкой иронии друга Мих не оценил, но хмыкнув, развернул бумажку. Перевернул, пробежался взглядом по трем словам, написанным четким, крупным почерком... и выругался.
Громко, смачно и нецензурно!
– Да мля-я-я-ять, - рассеяно проведя рукой по светлой шевелюре, выдал Ганнибал, который тоже успел заценить имя того, с кем им теперь придется иметь дело.
Покрутил его в памяти, подумал и тихо матюгнулся.
– Лучше бы это был очередной вор в законе.
И действительно: с криминальным авторитетом еще можно было как-то договориться, указать на воровские законы, понятия и их несоблюдения, ввести сходняк в курс дела и попросить справедливости...
Но как надавить на заместителя главного прокурора города - это, конечно, тот еще вопрос!
Глава 19.
– Теперь все сходится, - прекратив наворачивать круги по кабинету, Лектор плюхнулся в офисное кресло, - Понятно, почему Чернявский не контачил с Островским. Иметь дела с людьми, связанными с официальными органами – западло. Ни один законник на такое не пойдет, будь там хоть его собственный отец, сын или брат.