Риск эгоистического свойства
Шрифт:
Не шебуршало у него внутри в зияющей пустоте ничего похожего на ревность.
Не-а!
Словно не жену бывшую замуж в дальние страны налаживал, а подругу какую не самую близкую отдавал другому.
Со слезами, рыданиями, стенаниями, распоследними уговорами Кирилла отдать детей прощались в аэропорту, куда провожать отправились скопом – он, дети, его родители, Лилины родители.
Ну, вроде как договорились обо всем.
Дети плакали в здании аэропорта, обе пары родителей вторили мелкотне. Кирилл посмотрел-посмотрел, разозлился, пожелал счастливого пути, сграбастал детей, родителей и увез домой.
Ночью у мамы случился сердечный приступ. Тяжелый. Скорая увезла в больницу.
Дети смотрели на отца перепуганными глазенками, по очереди начиная плакать, не отпускали от себя ни на полшага, держась за штанины его брюк, и все спрашивали, когда вернется мама и куда увезли бабушку. И вроде умные не по годам, и все им объяснили, и Константин им понравился, а поди ж ты, как испугались, так сразу совсем маленькими стали.
Вот черт бы все побрал!
Никакая распрекрасная и давно любимая няня, никакие бабушка с дедушкой успокоить детей не могли. Им нужен был только отец. Они ложились с ним спать, вставали вместе с ним, шли за Кириллом в туалет, стояли под дверью и ждали, тем же паровозом в ванную, вместе чистить зубы и умываться, в кухню завтракать. И так везде.
Когда он выходил за дверь квартиры, отправляясь на работу, в ту же секунду начинался дружный рев. Стиснув зубы, Кирилл уходил от этого плача, разрывая себе сердце.
Мама была плоха. Он поднял всех знакомых и незнакомых врачей, делая все, что только мог, и сверх того. Отец от мамы не отходил, поселившись в больнице. Кирилл договорился, чтобы ему поставили кровать, а еду возили из кафе его хорошего знакомого. С детьми занимались Лилины родители и нянька. В школе у малышей начался полный обвал! Они не учились, не слушали учителей, на каждой перемене находили в коридоре друг друга, держались за руки, так что их приходилось растаскивать по классам преподавателям. А дома стояли непрекращающиеся стенания и плач, причем не только детские.
Лилины родители тоже стали не последними солистами этого «хоровода», но с определенной целью – уговорить Кирилла отдать детей матери.
А на работе имел место такой обвал!
Помимо той зияющей бреши, что образовалась соответственно Лилиным денежным запросам, одна за одной случились две аварии на его объектах, да еще подвели поставщики! Кириллу приходилось крутиться похлеще, чем в начале своего дела.
Он нужен был везде и всем, и не двадцать четыре часа, а желательно тридцать и во всех местах одновременно.
Как-то он пришел домой после полуночи, уставший до изнеможения. Войдя в кухню, обнаружил там явно ожидавших его бывших тещу с тестем, завздыхавших при его появлении. Кирилл разозлился необыкновенно, чувствуя, к чему вся эта сценическая постановка.
– Что-то еще случилось? – совсем не по-доброму поинтересовался Бойцов.
– Нет-нет! – заспешила успокоить теща.
Бывшая.
– Ничего больше не случилось. Звонил Степан, Леночке стало немного лучше. Лиля звонила, спрашивала, как дела, как дети. Но ты же просил ей ничего не говорить. А дети все так же плачут, к маме просятся.
И она подняла к глазам малюсенький кружевной платочек утереть набежавшую слезу. Платочек явился для Кирилла отмашкой стартового флажка, последней каплей!
Все! Хватит! Дос-та-ло!!!
И очень спокойным, хладнокровным тоном он распорядился:
– Так, вы езжайте домой. Спасибо за помощь.
– Как же мы уедем, Кирюша! – возроптала теща. Бывшая. – А как же дети?
– С детьми я разберусь сам. Вам еще раз спасибо за помощь. Я сейчас вызову такси.
– Кирилл! – присоединился к ропоту супруги тесть.
Бывший.
– Все! – отрезал Кирилл.
Утром он вызвал водителя Николая и пояснил новую вводную, а именно – отныне его обязанность отвозить детей в школу и забирать из нее. Сейчас они поедут в это учебное заведение все вместе, Кирилл представит его учителям, директору, охранникам и уборщице бабе, какой ее там, скажем, Любе и пояснит, что детей после школы можно отдавать только ему, Кириллу, и Николаю. Крайний случай не рассматривается!
Поставив ребят перед собой в кухне после завтрака, он пояснил, как им предстоит жить дальше.
– Это дядя Коля, знакомьтесь, – представил он водителя. – Теперь он будет вас отвозить в школу, забирать после уроков и привозить ко мне на работу. Поплакали, и хватит, договорились?
Дети не самым решительным образом, предварительно переглянувшись, но все-таки дружно кивнули.
Он нужен был своим детям здесь и сейчас, постоянно, и это единственное самое важное в его жизни на данный момент, отсюда следовало и единственное решение – значит, будут вместе!
– Скажите, чем занимается ваш папа? – спросил он детей.
– Работает, – ответил Максим.
– Именно. А вы хотите, чтобы я все время был с вами.
– Да-а, – приготовилась заплакать от несправедливости жизни Сонечка, – а ты все это время, что мы хотим, работаешь!
– Я вижу только один выход: я буду работать, а вы будете рядом со мной.
– На работе твоей? – уточнил дотошный Макс.
– Помогать тебе работать? – забыла про шантаж слезами дочь.
– Помогать мне пока не надо, просто будете рядом. Так вас устроит?
Дети повторно переглянулись, и Макс на правах старшего брата ответил за двоих:
– Устроит. А что мы там будем делать?
– То же, что делаете дома после школы, – делать домашнее задание, гулять, играть, смотреть телик, а если понадобится задерживаться по моим делам, то спать тоже там станем.
– Прямо та-а-ам? – восторгаясь перспективой, прошептала Соня.
– Прямо там, – пообещал отец, – и давайте договоримся, как взрослые люди, больше никаких слез, плачей и капризов!
Его озноб пробил, когда он понял, что затеял и на что уже подписался!
Дети, рядом, в офисе!