Риск эгоистического свойства
Шрифт:
– Ой, да вы скажете, Максим Кириллович, – отмахнулась с сомнением Валентина. – На кой ему тело-то мое? Для опытов, чтой ли, или на энти… как их, органы? Я читала в газете одной, что людей-то похищают для энтих дел!
– Больше не могу! – взмолилась Сонька, чуть не падая со стула.
Вот такую картинку застал вернувшийся с работы отец. Удивился, сел за стол к компании ужинать тестовыми блюдами и присоединился к общему набиравшему обороты хохоту.
Валентина молчать не умела и, накрывая стол с помощью Сони и Макса, все рассказывала о чем-то.
– Папуля, мы ее возьмем! – решительно заявила Соня. – Мы с Максом Валюше поможем освоиться, введем в курс дел, обязанностей, поможем во всем!
– Па! – подхватил традиционно Максим. – Готовит она за-ши-бись! Никогда ничего такого вкуснющего не ел! Валентине надо срочно помочь с регистрацией и платить так, чтобы она могла квартиру снять и на нормальную жизнь хватало!
– Коля? – приподнял вопросительно бровь Бойцов.
– Крапивин проверяет. Я позвонил. – И быстренько стащил с большого блюда кусок дымящегося пирога, выставленного на стол Валентиной.
Бойцов потом не раз мысленно благодарил Бога за то, что Он привел в их дом Валентину. Она была абсолютно надежна, отдав всю преданность и любовь их семье, став, по сути, ее членом, ответно любимым. Дети взяли ее под свою опеку и души в ней не чаяли, а она, в свою очередь, взяла под опеку всю семью Бойцовых.
Как они вообще жили без нее?! Не-по-нят-но!
– У Сони с Максом далекоидущие планы. Они намерены устроить жизнь Валентины самым наилучшим образом. Для этого отправляют ее учиться, – мягко улыбаясь, рассказывал Кирилл.
– Куда? – заинтересованно спросила Катерина.
– Это сейчас в стадии рассмотрения вариантов, но цитирую: «Комп, прямо сейчас – обязательно! Английский – обязательно!» Ах да, «замуж, семья-дети – обязательно!». Кандидатуру будущего мужа дети подыскивают, как заправские свахи.
– Тридцать восемь и шесть, – шепотом сообщила героиня повествования, войдя в кухню.
– Хорошо, – кивнула Катерина. – Спит?
– Спит, – улыбнулась Валентина.
– Так, – перешла к раздаче распоряжений Катерина. – Мне необходимо поспать пару часов. Ты, Валентина, посидишь с Соней, каждые полчаса меряй температуру, если поднимется больше тридцати девяти градусов, буди меня. Когда проснется, давай пить как можно больше, чередуй морс и травяной отвар. Кирилл Степанович, вы в принципе спокойно можете вернуться на работу, до вечера она будет спать, состояние у нее стабильное, никакой опасности нет. Но если хотите, оставайтесь.
– Я пойду. Если останусь рядом, изведусь от беспокойства, глядя на нее, – решил Бойцов, поднимаясь со стула. – Валентина, звони и сообщай, как у нее дела.
– Та, обязательно, Кирилл Степанович, – поклялась Валентина.
Ни Бойцов, ни Катерина не стали исправлять это ее «та».
Катерина проснулась от чего-то необычного, чудесного. То есть еще до пробуждения, во сне нечто радостное, неизвестное вызвало улыбку, окутывая уютным теплом изнутри, и, проснувшись, она старалась подольше сохранить ощущение уютного тепла. И все пыталась понять, что же это такое замечательное?
Сообразила! По квартире распространялся еле уловимый, совершенно потрясающий запах домашней еды. Пирогов – точно, мясного какого-то блюда и еще чего-то вкуснющего!
Да откель такая благодать-то?!
Неизвестная ей вообще.
Откуда Катеньке Воронцовой знать подобные чудесные ароматы? Бабушка готовила простую «питательную» и, безусловно, полезную еду, без изысков и многочасового стояния у плиты. И Катерину научила незамысловатости кулинарии. Катерина готовить не любила, да и некогда ей было, так, самое простецкое – яичницу, супчик куриный, картошку пожарить, отбивные, ну, все что попроще и побыстрей. Последний раз готовила серьезно, с доступным ей выкрутасом, когда Тимофей приезжал в прошлый раз.
А так, повседневно, перебивалась бутербродами на скорую руку, иногда ходила с коллегами в кафе при больнице, но чаще в столовую своего хирургического отделения, и то, если вспомнит, что голодна.
Единственное, к чему имела пристрастие доктор Воронцова, так это к хорошему кофе. Покупала всегда отборные зерна, дорогущие, молола до только ей известного состояния размолотости, сама варила, не доверяя никому. Специально купила и поставила в кабинете кофемолку и маленькую, на две конфорки, плиту, чтобы варить.
Разузнав про это ее пристрастие, благодарные родители преподносили кофе в подарок.
Ни денег, ни цветов-конфет, ни каких иных презентов не брала и отказывала сурово, а вот кофе – слаба! – брала!
Катерина, как на веревочке, или как гвоздик к магниту, пошла на чудные запахи. В кухне царила ле-по-та!! Вместе с ее исполнительницей, кудесницей Валентиной.
– Катерина Анатольевна, температура выше тридцати девяти не поднималась. Сонечка просыпалась несколько раз, я ее поила, как вы велели, но кушать она отказывается, как я ни уговаривала. В туалет сводила, но она, бедная, потеет все время, – отрапортовала исполнительная сиделка.
– А есть ей, пожалуй, не стоит сегодня, раз не хочет, – кивнув, пояснила Катерина, – но ты, я смотрю, не удержалась, наготовила.
– А то как же! – всплеснула «ручками» барышня-крестьянка. – Вы же не емши, с работы, да и Кирилл Степанович приедет. Звонил. А рабочему человеку есть надоть!
– Надо, – поправила Катерина, – а как ты умудрилась готовить и за Соней смотреть?
– Так ведь двери у вас из кухни в комнату раздвижные, вот я их и раздвинула. Готовила и за Сонечкой смотрела.
Понятно, как распространились небывалые ароматы по всей квартире, проникнув в Катеринин сон.
– Ладно, – без сопротивлений сдалась Катя, – сейчас «рабочий человек» осмотрит больную и будет есть.
Соня спала. Это хорошо! Спокойно, без метаний, без хрипов в легких и заложенности носоглотки. Катерина посмотрела на градусник, лежавший вместе с лекарствами на журнальном столике у дивана, – тридцать восемь и две десятых градуса, последняя температура. Перевела взгляд на настенные часы – восемь часов десять минут вечера. Посмотрим, что к ночи будет, наверняка поднимется.