Риск эгоистического свойства
Шрифт:
Сейчас Катьку его понимающая улыбка раздражала. Как долго он там стоял и что слышал?
– Слышал я все, беседовали вы не шепотом, – предвосхитил вопрос он.
– Зачем ты это сделал, Тим? – возмущенно потребовала разъяснений Катя.
– Что? Слушал? Наверное, потому, что я не глухой.
– Тим! – предупреждающе-недовольно рыкнула Катерина. – Зачем ты дал ему повод сомневаться, что ты мой брат?
– Я?! – изобразил неподдельное изумление Тим, дразня ее.
– Тим!! – последним китайским предупреждением повысила она голос.
– Ну хорошо, – снизошел он, – ты поняла, зачем он пришел?
– Облечь в красивую словесную упаковку отказ от дальнейшего общения, что-то вроде «Вы прекрасны, ночь потрясающая, мерси, но…», далее любой текст по смыслу. Не приходить же одному специально, чтобы разъяснить, что более вступать в интимные отношения со мной не намерен. Совсем уж некрасиво получается, а тут повод удачный, вроде как за семьей пришел.
– Вот именно, – подтвердил Тимофей сделанные ею выводы и, выпрямившись, предложил: – Идем чайку еще попьем, поговорим.
– Как, и с тобой поговорим? – наигранно ужаснулась Катя. – Я не могу больше чаю. И говорить тоже не могу!
– Ну что ж, водочка под такой разговор даже предпочтительнее, – проигнорировал отказ от участия в дискуссии Тимофей.
И как совсем недавно Бойцов, за локоть потащил Катерину в кухню, как выяснилось сегодня, место для важных переговоров. Усадил на стул, достал из холодильника и поставил на стол початую бутылку водки, из которой они выпили по рюмочке за его приезд перед соседским нашествием, какую-то закуску: огурчики соленые, колбасу-сыр, остатки пирога, что-то еще. Катерина хмурилась и на все приготовления к «разговорным» посиделкам не смотрела.
Тимофей, не спеша никуда, намеренно неторопливо расставил все на столе, сел напротив нее, налил в рюмки водку, поднял свою, жестом пригласив Катерину поучаствовать. Она отказалась, покачав головой, а он выпил, закусил кружком нарезанного огурца.
– А он мне понравился, – удивил заявлением.
– Чем? – смирившись с предстоящей беседой, спросила Катерина. – Тем, что переспал со мной и понял, что это неинтересно и будет с него?
– Если бы я оказался на его месте, я бы тоже от тебя сбежал, как бы трудно это ни было.
– Да? Это еще почему? – оживилась мадам Воронцова.
– Да потому что с тобой все слишком всерьез! Легких, веселых, ни к чему не обязывающих постельных отношений с вами, Катерина Анатольевна, не получится. Любой разумный мужик считывает в тебе некую трагичность, надрыв душевный. Оглянуться не успеешь, уже по уши в этой бабе и решаешь ее проблемы. А оно ему надо? У него своих выше крыши.
– Да какая трагичность, Тим! Ты о чем? У меня все в полном порядке!
– Неужели? – стрельнул скепсисом он. – Я тебе уже все про твои комплексы сказал сегодня, повторяться не собираюсь. Никому не нужна обиженная женщина, которая обвиняет всех вокруг в своих несчастьях, даже тех, кто и рядом не стоял, так, авансом, на всякий случай «все сволочи!», и ждет от мужиков только плохого.
– Нет! – не могла согласиться она.
Да не может быть, что это ее психологический портрет! Да нет же!
– Да, Кошка, да! А защищаешься ты от мужчин убийственным высокомерием, заранее подчеркивая их глупость, еще не вступив в стадию знакомства. Я бы держался от такой бабы на бо-о-ольшом расстоянии, какой бы сексапильной она ни была! Если ты дура и все для тебя плохи и недостойны, ну и Бог тебе в помощь! А я лучше девчонку веселую, умненькую, легкую найду, которая расскажет мне, какой я замечательный мужик, и любовник, и красавец к тому же!
– Неужели я такая, Тим? – потрясенно спросила Катерина.
– По большей части да. Но этот Кирилл умудрился продраться через всю твою хрень напридуманную. И, как я понял, секс у вас был хорош. Катька, у него бизнес, который он сам выстроил, с кровью и болью, потеряв по дороге жену, двое детей, и, судя по Соне, не самых мирных и покладистых, у него непростая, но устоявшаяся жизнь. Как бы сильно он тебя ни хотел, ради чего ему менять это? Чтобы ты притащила в его жизнь свою обиженность, ему, детям? А на хрена?
– Так, хватит! Я все поняла! Я тяжелая и трудная, занудная баба, которая носится со своими детскими обидами и расстаться с ними не желает, и жить со мной нельзя!
– Знаешь, Катерина, я тебе когда-нибудь врежу! И думаю, сейчас самый подходящий момент! – окаменев лицом, предупредил Тимофей. – Если я еще раз услышу, почувствую в тебе это: «я плохая-виноватая», я прекращу с тобой общаться. Совсем! Я тебя не этому учил! Я учил тебя смелости, уважению к себе и любви! Ты достала комплексами своими!
– Зачем ты дал ему понять, что ты не мой брат?! – заорала Катька.
– Потому что он решил отказаться от дальнейших ваших отношений, – спокойно, как будто и не ругал ее только что во все горло, ответил он, – он хочет тебя, и не только в постели, но, подумав, решил, что ему не нужны такие проблемы. А тут соперник, причем явный. Знаешь, что это для мужика? Да пусть я отказался от женщины, но это я отказался и так решил, в силу своих обстоятельств, а не она меня бортанула, потому что у нее есть другой! Это проигрыш, десятое место в соревнованиях, когда ты точно знаешь, что пришел первым! Ревность сильное оружие, он забыл, что пришел «нарисоваться» не такой уж сволочью, поискрив красивыми прощальными словами. Забыл, что чувствовал себя виноватым, теперь ты виновата, и он собирается за тебя бороться!
– Бороться, выиграть для того, чтобы отметить победу обжигающим сексом и снова отказаться от женщины, потому что причины отказа никуда не делись! Вы все, мужики, чокнутые! У вас в голове сплошные бои без правил и соревнования!
– Привыкай, Кошка! Ты вступила в мужскую жизнь, и сделала это с удовольствием! Кстати, согласись, удовольствие того стоило!
– Почему же тогда ты отказался от меня?! – кричала возмущенно Катерина. – Почему не боролся за удовольствие, которое того стоит?!