Рискнуть и победить (Солдаты удачи - 5)
Шрифт:
Фрау Гугельхейм умела.
И очень быстро сделала выводы.
* * *
Есть ситуации, в которых проявляется какое-то главное психологическое различие между мужчиной и женщиной. Увидев в толпе знакомого, мужчина обязательно заорет на всю площадь: "Эй, Мишка! Это я! Это же Мишка, Мань, не видишь, что ли?.."
Женщина поступает совершенно иным образом. Она незаметно кивает на человека, который показался ей знакомым, и спрашивает спутника: "Тебе не кажется, что он чем-то похож на твоего приятеля Мишку?"
Фрау Гугельхейм поступила еще тоньше. Она очень незаметно, быстрым взглядом показала мужу на заинтересовавшую ее троицу и небрежно спросила:
– Тебе никого не напоминает этот господин? По-моему, он похож на какого-то известного актера.
И только минут через пять, когда до ее супруга дошло наконец, что он видит перед собой в черном смокинге не известного актера, а жильца из дома по Нордер-Эльбе, фрау Гугельхейм приказала быстрым, но четким шепотом:
– Мы не видели ничего. Тебе ясно? Ничего мы не видели. Это не он.
Трудно сказать, чем она в тот момент руководствовалась, но в глубине души фрау Гугельхейм понимала, что делает правильно. И не ошиблась. Недели через три ее супруг получил должность господина начальника линейных теплосетей в обход нескольких более перспективных своих коллег. Без труда удалось выяснить, что назначение это произошло по просьбе господина Блюмберга, который в свое время оказал господину мэру кое-какие услуги и сейчас тоже оказывает содействие бурно развивающемуся городскому хозяйству.
Господин новоиспеченный начальник теплосетей рвался купить шампанского и завалиться к благодетелю с дружескими объятиями. Но фрау Гугельхейм удержала супруга. Она выждала до среды, произвела уборку и в конце ее, как всегда бывало, вернула ключи господину Блюмбергу.
– Я хочу сказать вам огромное спасибо за все, что вы для нас сделали, - произнесла она заранее заготовленную фразу, чувствуя, что краснеет, как школьница на выпускном экзамене.
Блюмберг удивленно посмотрел на нее и покачал головой:
– Понятия не имею, о чем вы говорите. Ни малейшего понятия.
– Он чуть подумал и добавил на другом языке, возможно - на испанском: - Ни хрена не врубаюсь!
* * *
Фрау Гугельхейм поняла, что все сделала правильно. Она и понятия не имела, какую услугу оказала этому человеку, не узнав его в ресторане. Она вообще не думала, оказала ли ему услугу, но внутренним женским чутьем понимала: все правильно.
II
Офис господина Аарона Блюмберга (официально его фирма называлась Коммерческий аналитический центр) располагался в мансарде того же старого дома на Нордер-Эльбе, что и его квартира.
Эти две сдвоенные комнаты с наклонными мансардными стенами и окнами назвать офисом можно было только с очень большой натяжкой. Если бы не два суперсовременных компьютера, подключенных ко всем существующим в мире телекоммуникационным системам, эту мансарду правильней было бы назвать старой библиотекой, а еще вернее - чуланом, где нашли свой последний приют самые разные старые веши.
Заваленные книжными томами старые шкафы, развалы книг и пыльных журналов по углам, заляпанное воском зеленое сукно ломберного стола, чудом уцелевший кусок бильярда с одной ногой и совершенно целой лузой - всего этого старья в мансарде было так много, что среди него терялись и два современных офисных стола, а сами компьютеры с мониторами, принтерами и сканерами казались странными экспонатами, еще не нашедшими своего места в этом музее вечности.
Разве что потолок хозяин не смог оставить в первозданном виде. Современные машины требовали кондиционирования воздуха, поэтому пришлось старые балки затянуть современным пластиком с многочисленными вентиляционными отверстиями. Старый корабль дал крен, но все еще оставался на плаву. И это был еще большой вопрос, кто победит в этой схватке: хрупкая пластмасса или мореный дуб и кожа старинных переплетов.
Сотрудников Аналитического центра Блюмберга только в первые дни смущало несоответствие антуража мансарды и суперсовременной ее начинки.
Потом смущаться стало некогда.
А еще позже - незачем.
* * *
Их было двое.
Николо Вейнцель, один из самых талантливых молодых ученых Берлинского университета, 24 лет, похожий в своих очках и с космами плохо причесанных волос на студентов-отличников всего мира. И Макс Штирман, один из лучших аспирантов профессора Майнца из Гейдельбергского университета. Это был здоровенный розовощекий крепыш, в любое время суток жующий какую-то жвачку.
Сам Аарон Блюмберг не умел пользоваться компьютером даже на уровне самого зеленого юзера, но эти двое ребят были лучшими хакерами Германии или даже всего Старого Света.
Блюмберг почти год присматривался и едва ли не принюхивался к тому и другому, прежде чем сказал прямо:
– У меня есть деньги на две суперклассные машины - лучшие из всех, что существуют в мире. Больше ни на что у меня денег нет. Зато у меня есть голова, цену которой я знаю. У вас тоже нет денег, но есть головы, цены которым вы пока не знаете. А узнать можно только одним способом: попробовать. Это я и предлагаю вам - попробовать. Судьбы мира сегодня решает информация. У нас есть к ней доступ. И самое главное - я знаю, к какой именно информации этот доступ нам нужен.
Макс Штирман выдул из своей жвачки классный, просто для "Книги рекордов Гиннесса", пузырь и спросил:
– Мы можем подумать?
– А как же!
– охотно отозвался Блюмберг.
– Кто же такие решения принимает с бухты-барахты?! Думайте, ребята, думайте! У вас есть примерно по две с половиной минуты.
Пузырь на губах Макса от изумления лопнул.
– А если мы скажем: "нет"?
– спросил он.
– Или попросим на раздумья сутки?
– добавил Николо на своем берлинском диалекте. Блюмберг посмотрел на свои часы.