Рискованное увлечение
Шрифт:
Ее бесприютность, как и само имя, говорили о несчастье. Или о каком-то секрете. В сегодняшнем разговоре была упомянута мисс Паррет. Кто она, черт побери?! И почему выбор дома пал на Мэнстон-Мингейт?
Проклятие! Олден не хотел ничего этого знать. Но на карту была поставлена его судьба. Судьба и множество жизней – и особенно одна, значившая для него больше, чем все остальные, вместе взятые.
На секунду он подумал: а не поскакать ли к дому и выхватить из кроватки Шерри? Ребенок откроет сонные синие глазенки и радостно обовьет шею маленькими пухлыми ручками. А потом домашний учитель деликатно выговорит лорду Грейсчерчу, что не стоит из-за прихоти ломать детский сон и понапрасну будоражить ребенка. И мистер Примроуз будет прав.
Но Олден понимал – нельзя терять время. Он должен соблазнить вдову. Это был его единственный неоспоримый талант, а найти для себя достаточное оправдание будет несложно. Что такое целомудрие для Джульетты Ситон? Она не невинная девушка. Женщина была замужем. Он должен получить вожделенный приз и забрать ее медальон как вещественное доказательство. Но он с лихвой заплатит за эту кражу. Наслаждением. Благоговейно, восхитительно, медленно. Было ли ее замужество счастливым или печальным, она не останется внакладе.
Может, она даже не леди, а просто способная актриса, усвоившая правила хорошего тона. Но почему она живет одна? Оставалось еще одно предположение, не считая какого-то трагического события. Этим единственным объяснением был грех.
Грех. Чувственные образы, хлынувшие как из рога изобилия, разом вымыли все предположения.
Олден развернул лошадь и поскакал обратно в Мэнстон-Мингейт, в крошечную комнату в «Трех бочках».
На следующее утро Джульетта встала с головной болью. Было нестерпимо жарко, как обычно бывает перед назревающей грозой. Спала она плохо из-за тревожных снов. Джордж сердито сверкал глазами, глядя на нее из-под насупленных бровей. Она бежала по бесконечным коридорам огромного загородного дома, распахивая дверь за дверью. Все комнаты были пусты, но когда она подбежала к окну в конце холла и выглянула во двор, то увидела стоявшего там мистера Олдена Грэнвилла. Изящный и невероятно красивый, он бросился от нее к цветнику, прямо в гущу белых цветов. Ее обволокло всколыхнувшимся ароматом. «Пчелы! – закричала она через окно. – Пчелы!» Он выглянул поверх множества лепестков и засмеялся. В это время цветы сердито зашелестели, и она проснулась в испуге.
Покинув постель, Джульетта прошла к окну, выходящему на фасад дома. Прямо перед ней простирался сад с правильными рядами кустов и грядок. Итак, этот человек утверждает, что встречался с мистером Ситоном в «Сент-Джеймсе». Возможно. Но он не мог встречаться с Джорджем, ее несчастным супругом. И потом, если мистер Грэнвилл в то время находился в Лондоне, он мог слышать о скандале. Хотя… с какой стати ему связывать тот скандал с ней? Тогда она еще не носила фамилию Ситон.
Она заставила себя успокоиться. И все-таки смутный страх пробивался в сердце. Этот мистер Грэнвилл перед уходом еще раз показал себя обманщиком. Тот светский поклон и официальный стиль изъяснения выдавали в нем человека, сознающего свою власть. И самонадеянно считающего, что он может это показывать или скрывать по своему усмотрению. Он не просто удачливый джентльмен, он аристократ.
Но почему он предпочел не обнаруживать этого? И вообще, зачем он здесь, в Мэнстон-Мингейт? Джульетта отвернулась от окна. По всей вероятности, вчера она видела Олдена Грэнвилла последний раз. Вряд ли он вернется, чтобы в обмен на партию в шахматы получить какое-то лакейское поручение.
Бедняжка Тилли была больна, и в доме накопилось столько работы, что у Джульетты не хватило времени даже на головную боль. Управившись с обычными делами по хозяйству, она облачилась в свой синий балахон и прошла в кладовку. Подошел срок разливать в бутылки вино из первоцвета. Два с половиной фунта сахара, два лимона и четыре кварты дикого первоцвета от майского сбора на два галлона чистой воды. Вино бродило в бочке в течение месяца. Несколько бутылок заказал пасторат и несколько больше – миссис Кэкстон из Аппер-Мингейт, соседней деревни. Для Джульетты это был источник небольшого дополнительного дохода.
Она открыла крохотное оконце, выходящее на север, и оставила приоткрытой входную дверь, чтобы воздух из тенистого двора мог поступать в комнату. Каменный пол под ногами поддерживал в помещении приятную прохладу. Литая чугунная рукоятка приводила в движение насос для подачи воды из колодца. Излишки выливались в глубокую раковину.
Достав корзины с чистыми бутылками, Джульетта стала наполнять сосуды сверкающей жидкостью. Неожиданно в тишину влился мужской голос, точно мед, вытекший из сот:
– «Не допускается держать вино слишком долго в бочке. От этого может теряться сладкий вкус и аромат фруктов или цветов, из которых оно приготовлено. Следите за тем, чтобы ваша посуда была чистой и сухой. Прежде чем наливать вино, сполосните посуду небольшим количеством бренди». – Вслед за цитатой послышался короткий всплеск смеха. – Мне представляется, что в качестве альтернативы вы можете выпить бренди сами, – добавил голос. – Таким образом вы избавите себя от огромной работы.
Джульетта подняла глаза. В дверях стоял мистер Грэнвилл с небольшим томиком в кожаном переплете и зачитывал вслух рецепты для домохозяек.
Она поспешила поставить бутылку и покраснела.
Сегодня он был в вельветиновом камзоле и длинном жилете из персикового атласа, расшитого серебряной нитью. И без своих сапог для верховой езды. На этот раз он пришел пешком из «Трех бочек», и его черные туфли слегка запылились в дороге. Не считая отсутствия пудры на волосах, вид у него был холеный, как у всякого джентльмена перед визитом к леди – леди, за которой он ухаживает. Но, разумеется, он пришел сюда не для ухаживания. Он собирался пробыть здесь неделю и томился от скуки в деревне, только и всего. Его замечание по поводу ее покойного мужа носило случайный характер и ничего не значило. Их встреча произошла только потому, что мистер Грэнвилл внезапно занемог и оказался в беспомощном состоянии.
Однако сейчас он не был беспомощен. Он заполнил комнату дерзкой мужской силой, умеряемой лишь его грацией и еле сдерживаемым смехом. Несмотря ни на что, Джульетте это нравилось. Она сознавала, что ей импонирует его ум и юмор. Вопреки всему, она хотела, чтобы этот мужчина своим присутствием заполнил ужасающую пустоту ее дней.
Впрочем, теперь уже было поздно. Слишком поздно, По милости Джорджа она до конца жизни обречена на эту пустоту.
«О Боже, не позволь этому случиться! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!».
– «Когда вино отбродит, – продолжал читать мистер Грэнвилл, – плотно закупорьте сосуд, и при надлежащем хранении напиток будет отвечать вашим желаниям». Это так, мисс Ситон? – спросил он.
– Что вы здесь делаете, сэр? – Джульетта презирала себя за страх, который она услышала в своем голосе.
– Извините. Я вас напугал. Это непростительно. Позвольте помочь вам.
Она отпрянула назад, как дикая лань.
– Нет! Увольте! Зачем вы вернулись?
– Только чтобы сыграть в шахматы, мэм. – Он закрыл книгу и поставил ее на полку. – Одна партия в день. Таков был наш уговор. Вы дали мне слово, разве нет?