Рисунки Виктора Кармазова
Шрифт:
— А помнишь, как вчера ты пришла на речку с Ириной и Греческим профилем? — вдруг спросил он.
— Ты тоже там был? — удивилась она. — Я тебя не видела.
— Зато я все прекрасно видел.
Таня смутилась и ничего не сказала.
— Ты такая красивая, — он взял ее ладонь в свою и поднес к губам. Русалочка попыталась вырваться, но Виктор на несколько мгновений удержал руку, успев три раза нежно поцеловать ее тонкие пальчики.
— Мне еще никто ручку не целовал, — улыбнулась Таня, и Виктор догадался, что ей нравится его поведение.
— Танечка,
— Ножки? — она округлила глаза.
— Эй, огоньку не найдется! — грубовато спросил кто-то с дороги.
— Не курю, — машинально ответил Виктор и только потом обернулся.
Какой-то парень стоял напротив лавочки, на которой они сидели, и по всему было видно, что ответ Виктора его не устраивает.
— Мне не важно, куришь ты или нет, — повысил голос парень. — Огонек, спрашиваю, есть?
— Я пойду, — Таня вскочила с лавочки и юркнула в калитку к себе во двор.
— Танечка, постой! — тоже вскочил Виктор. Он собрался пойти за ней, но вдруг получил такой мощный удар по затылку, что впечатался лицом к штакетинам забора. И тут же — удар по ребрам, еще раз, еще.
Виктор заскрежетал зубами и как можно сильней оттолкнулся от забора руками, благодаря чему врезался спиной в избивавшего его парня. Они оба потеряли равновесие и упали. Парень попытался прихватить его сзади за шею, но Виктор вывернулся, откатился в сторону, быстро поднялся на ноги и узнал Андрея, который двинулся на него с кулаками.
— Погоди, Монах, поговорить надо! — Виктор выставил вперед руки, растопырив пальцы.
По сюжету «нетленки» именно Андрей на этой вот скамейке должен был провести незабываемую ночь вместе с Таней. Но Виктор, зная развитие событий, опередил его, встретил Таню раньше на пять минуты. По сюжету Андрей, он же Монах был отчаянным парнем, однако на Тереху, провожавшего Таню домой, он с кулаками не набросился. Зато Виктора решил избить, может, подслушивал его с Таней разговор и завелся, когда тот заговорил про ножки…
— Не торопись, Монах. Я убегать не собираюсь, и набить мне рожу ты всегда успеешь, — убедительно сказал Виктор, чувствуя, что из разбитого носа потекла кровь.
— Откуда ты меня знаешь? — Андрей остановился, но кулаки не разжал.
— Неважно, — Виктор вытер рукой нос. — Ты вот что… Совет послушай…
— Вот я тебе дам совет, — процедил Андрей. — Я тебе сейчас…
— Да не горячись ты! — оборвал его Виктор. — Складень, что из музея спер, вернуть надо!
— Чего? — изумился Андрей.
— Или хотя бы сделать так, чтобы складень никому в руки не попал. Возьми его из тайника и выброси хотя бы в речку, а еще лучше — в монастырские пруды, они заилены, никто никогда его там не найдет.
— Ты откуда про складень знаешь, гад?
— А ты меня не узнаешь, Монах? — Виктор опять выставил руки, призывая его не горячиться. — Когда вчера на пляже Детский с Тани упало полотенце и все увидели ее голую…
— Ах ты! — Андрей ринулся на него, но Виктор ловко увернулся и смачно врезал сопернику кулаком в…
— Дружище, ты, как? — Антон потряс Виктора за плечо. Тот открыл глаза и уставился на свою руку — всю в крови. Тут же еще две красные капли упали на запястье. Две капли — из разбитого носа.
— Мне умыться надо, — подставив ладонь под нос, Виктор прошел на кухню к рукомойнику. Хорошенько умылся, высморкался, заложил ноздри ватой, найденной в шкафчике, висящем рядом с рукомойником.
Вернувшись в комнату, увидел, что Антон наполнил коньяком стопки, причем ровнехонько и, не пролив ни капли.
— Слушай, а почему мы Никиту не позвали? — выпив, спросил он у слепого друга.
— Не знаю, — пожал плечами Антон. — Насколько я в теме, отпуск у него еще не кончился.
— Так, может, я сбегаю, приглашу его к тебе? А то обидится, когда узнает, что я в деревню приехал, а к нему не заглянул. Или, может, сами к нему пойдем?
— Нет, лучше сюда его тащи. Я подожду.
Именно на такой ответ и надеялся Виктор. На самом деле сегодня Никита мог ему только помешать. Поэтому бежать к нему домой он даже не собирался. Вместо этого, прихватив привезенную с собой сумку с рукописью и чудесной страничкой, пошел не в другой конец деревни, где обитал Никита, а свернул в ближайший прогон, от которого до опушки леса было рукой подать.
В детстве они частенько играли в этих местах — кидались шишками, сражались на деревянных мечах. Когда стали повзрослее, соорудили на берегу маленького лесного прудика шалаш, в котором можно было спрятаться от дождя, а рядом — добротный стол и две лавочки — и в картишки можно было поиграть и в домино. От шалаша давно ничего не осталось, а стол и лавочки выдержали проверку временем. За этот стол и уселся Виктор и, надеясь, что никто его здесь не отвлечет, принялся перечитывать рукопись и рисовать, рисовать…
Таня в романе, конечно, была девчонкой красивой, но всякий раз, когда Виктор, перевоплощался, возвращаясь в свою юность, и оказывался рядом с ней, ему приходилось очень несладко, другими словами, его либо собирались бить, либо действительно избивали. Да, что на ней — свет, что ли клином сошелся! Востроносенькая голубоглазая Коротышка тоже очень даже ничего. Виктор нашел страницы, где описывалось ее свидание с Шуриком:
«…В кинотеатре показывали „Табор уходит в небо“. На экране цыганка Рада раздевалась перед Зобаром. Широченные цветастые юбки одна за другой веером ложились на землю, а Зобар и вместе с ним три с половиной сотни истринских зрителей с нетерпением ждали, когда же, наконец, эти юбки закончатся. Шурик смотрел „Табор“ в третий раз — перед этим дважды отстаивал длиннющие очереди в московском кинотеатре „Ереван“. Но сейчас его интересовали не сюжет и не прелести Рады, а две девушки, сидящие впереди и чуть левее него.