Рисунок шрамами
Шрифт:
– Чего кривишься? Не хочешь помогать хабирше?
Голос, похоже, совсем пропал, иначе почему я шепчу? Но даже шёпот, который, кажется, еле вылетает изо рта, гремит вокруг как раскаты грома, грохочущего прямо под потолком.
– Говори, чего хочешь, – некромант тоже произносит слова негромко, тогда откуда этот грохот? Стены трясутся, и пол под ногами шатается, норовя прогнуться или уйти в сторону.
– Помоги мне... Спрячь у себя эту девочку. Ненадолго, до утра. Пока я не найду для неё другого места.
Ас-асс выступает из-за спины и опускает ребёнка на землю. Непроницаемые глаза
– Нет.
Я бросаюсь вперёд, хватая некроманта за руки, сжимая их так, чтобы не вырвал. Он неожиданно тёплый, очень тёплый, почти горячий. Трясу со всей силы.
– Помоги мне! Больше всё равно идти не к кому! Если ты откажешься… больше никто не поможет!
Он смотрит на девочку сверху вниз, глаза такие широкие, будто ему страшно.
– Нет.
Такое короткое, злое. Настолько твёрдое, что повторять и не нужно. Я отбрасываю его руки, отталкиваю, будто прокаженные, и отпрыгиваю в сторону. Шиплю не хуже змеи:
– Ты единственный, кто хотя бы отдалено напоминает в замке сострадательное существо. Никогда бы не подумала, что скажу такое… но плохой, пропащий человек никогда бы не сделал того, что ты… не сделал бы голема. Ты можешь нам помочь, больше нам некуда идти. Поэтому пусть будет так – сейчас я оставлю эту девочку тут и уйду, – и делай что хочешь! Только посмотри вначале на неё и подумай, что её ждёт, если ты откажешь в приюте. Тебе решать! И пусть последствия буду на твоей совести! Всё! Ас-асс!
Главное – не смотреть сейчас на ребёнка. Она сыта, всю дорогу набивала живот до отвала, укутана в мою шаль, позже найду ей нормальную одежду. Всю дорогу, когда не ела - спала, в общем, пока большего я сделать не смогу.
Некромант ничего не сказал, может, не придумал, может, просто не успел – ещё бы, ведь я практически бежала прочь, зажимая уши и слыша только стук сердца. Какой стыд – просить о помощи его… некроманта! Какой позор.
Но больше – некого.
Итак, теперь нужно заняться устройством ребёнка. Нужно столько всего сделать, столько организовать, столько информации выведать. Конечно, не хочется отдавать девочку, но я в любом случае не могу её оставить. В качестве кого оставлять? Приживалки? Сиротки? Я даже не замужем и ни о каком усыновлении в королевской семье и речи идти не может. Нужно обеспечить ей настоящую семью, любящую и доступную. Речь явно не о королевской!
Ей, наверное, пойдет яркий салатовый и нежно-голубой цвет. Помню, в детстве у меня были такие платья. И банты – прозрачные, белоснежные и лёгкие, как обрывки ветра, который запутался в ставнях и остался там висеть. А служанки собрали обрывки ветра и отдали мастерицам – сплести для меня самые воздушные на свете банты.
Я улыбнулась – лучше всего помню эту историю, на лету выдуманную мамой. Да уж, в некоторых вопросах она была знатной выдумщицей!
В комнате я первым делом разворошила свой гардероб в поисках подходящих тканей. Всё равно не пользуюсь. Конечно, можно отправиться в кладовые и натаскать других вещей, но найти в кладовых некрогеров что-нибудь светлого цвета вообще невозможно. Они, пожалуй, даже младенцев кутают
Наверное, я перебирала бы вещи до утра, но явилась Дорин, неся поднос с ужином. Брезгливо морщась, обошла стороной Ас-асса. Однажды тот пытался помочь, но Дорин разгневалась, так что теперь голем не шевелился – и правда, хочется самой тяжести таскать – на здоровье!
– Что вы делаете, госпожа? – спросила Дорин, потому что нельзя было не спросить. Очевидное очередное отклонение хабирши от здравомыслящих некрогеров – роется в тряпье, ненужном, заметьте, и дебильно улыбается.
– Да так…
Видимо, настроение моё было столь чудесным, что невероятно портило настроение ей самой. Сразу же хотелось испортить, ну, чтобы не забывала, чужачка, своего места.
– Слышали новость? Некромант ребёнка привел королю. Только что. Весь двор гудит!
Очередная юбка замерла в моих руках, а потом опустилась на груду остальной одежды.
– Девчонку, замызганную совсем. Сао. Сдал и ушёл к себе в подвал, даже не сказал, откуда она. Никто не знает, откуда взялась.
– Не знает?
В глазах таяли картинки, где детское платье из цветочной материи трепещет на ветру, пока девочка кружится и смеется. Теперь этому не бывать.
– Нет. Спрашивали, конечно, король переспросил несколько раз, но некромант сам себе хозяин. Ума не приложу – откуда он её взял? Ну просто тайна… Приволочь некрогерку-сао… в замок – это же почти преступление!
– Ребёнка? – благодаря шоку хотя бы голос ровный.
– Какая разница? Сао – неважно, ребёнок или нет, всё равно враг!
Больше вопросов не было.
Звякнув подносом и убедившись, что настроение хабирши снова ниже плинтуса, бодрая Дорин тут же ушла.
– Ас-асс, - прошептала я.
Голем молчал и равнодушно пялился перед собой нарисованными глазами.
– Как он мог?
Глава 14
Осень наступила внезапно – просто пришла и устроилась, как полноправная хозяйка, рассыпала вокруг сухие листья, иссушила, раззолотила траву, воздух пропитала стылым духом подмороженного болота и уселась королевой там, на горах, смотря вниз и подправляя недочеты. У кого там улыбка на лице? Немедленно стереть! Кто там пытался развеселиться, рассказав смешную шутку? Немедленно пресечь!
Потому что осень тоже была некрогерская…
Видимо, упадок сил был вызван именно осенней депрессией. Все ходили вялые, скучные, мне совсем не хотелось ни колесить по окрестностям, ни искать каких-либо путей побега, ни строить планы, ни доверять… Сколько раз меня предавали в жизни? Наверное, по-настоящему ни разу. Да и можно ли считать поступок некроманта предательством? По сути, он сразу сказал, что не станет помогать, отчего же я решила… что? Что я такая особенная и ради меня он наверняка сделает исключение? Что он ослеплен моим светом и, не раздумывая пойдет по моим следам, как ходит голем? Но ведь голем искусственный и просто выполняет приказы, и станет ходить хоть за коровой, если хозяин прикажет.