Ритуал последней брачной ночи
Шрифт:
Закрыв тему с банкнотой и номером телефона на ней, я переключилась на Андрона Чулаки и его не лишенные рационального зерна выкладки. Почти все прореагировали на известие о смерти Олева Киви неадекватно, почти всем было что скрывать, — именно к этому сводился пафос обличительной речи бармена.
Следствию даже в голову не пришло заподозрить кого-либо из постояльцев — убийца (то есть — я) был налицо. Но все они страшно переполошились. И принялись хлопаться в обморок. И врать. С Чарской все более или менее понятно: она истерила из-за таинственной
Именно в ночь убийства и именно в следующем составе:
1-СамАурэл.
2. Калью.
3. Слепцов с соской — знатоком электрических цепей.
4. Немец Гюнтер Кноблох, который, по утверждению Чулаки, спиртного в рот не берет (?).
5. Неуловимый Тео.
Когда я подсчитала общее количество людей, участвующих в групповом алиби, то даже скрипнула зубами от досады: их было пятеро! Пятеро из семи! Не охваченными этим чертовым алиби оставались лишь Чарская и сам покойный Киви.
Но Чарская не могла убить виолончелиста — мертвый, он был для нее опаснее, чем живой… Кажется, я уже приходила к этой скорбной мысли…
Но кто тогда остается?
Официант? Портье? Бармен, который пытается замазать всех черной краской только для того, чтобы отвести 5 подозрения от своей собственной персоны?..
Или я сама?
Я сама — вот идеальная мишень. Я сама под руководством Ножа. Я уже знала, как воздействует Нож на мою психику… А вдруг я страдаю лунатизмом? Я убила Киви, чтобы тотчас же благополучно забыть об этом…
Но тогда…
Будь я проклята, если знаю, что делать тогда!.. А единственное, за что я могу ручаться, — так это за то, что не я убила Стаса Дремова.
— Приехали, девушка, — напомнил о себе водитель. — Канонерский…
Ну, конечно же, «опелек» Рейно уже стоял на исходной позиции. Интересно, сколько на этот раз он заплатил себе самому, чтобы, как собака, ждать меня здесь?
Я отпустила машину и направилась прямиком к «опельку».
— Поздновато возвращаетесь, — мягко пожурил меня Рейно.
— Разве? А по-моему, в самый раз.
Рейно не стал вступать в дискуссии, а протянул мне лист, испещренный цифрами.
— Что это? — спросила я. — Черт… Фаршированный шницель из мяса косули… Капуста по-богемски… карлс-бадский рулет… Кнедлики в салфетке… Что за фигню вы мне подсовываете? Что это за, мать их„ кнедлики в салфетке?!
— Это счет из ресторана…
— Совсем оборзели! — Только теперь до меня стал доходить страшный смысл бумажной цифири. — Он что, в баксах?
— Естественно… Объект наблюдения обедает в хороших ресторанах.
— А вы? Какого черта вы… там делаете?! — Я поймала себя на мысли, что готова повторить матерные подвиги Полины Чарской, но вовремя сдержалась. — Здесь же трехзначная цифра! Не могли ограничиться кофе?!
— Только кофе в дорогом ресторане? — Рейно прищурил глаза, в которых все еще нагло болтался фаршированный шницель из мяса косули. — Это дурной тон…
— А не дурной тон опускать меня таким образом?! Я сама никогда… А теперь должна еще и оплачивать ваше набитое брюхо?!
— Мы заключили с вами договор, Варя, — все также мягко напомнил мне Рейно. — Там есть этот пункт…
— Нет там никакого пункта… Транспортные расходы — это я признаю. Но кнедлики в салфетке — это, простите, — из своего кармана!.. Гад! — не удержавшись, добавила я. — Madu!!! [34]
— Форс-мажорные обстоятельства, — попытался оправдаться подонок Рейно. — Если бы он предпочел блинную или рюмочную… Или какую-нибудь sookia [35] … Я бы с удовольствием его туда сопроводил.
— Кого?
— Тео. Тео Лермитта.
— Так вы нашли его?!
34
Гад (эст.)
35
Столовка (эст.)
— Ну, конечно, — Рейно позволил себе улыбнуться. — Вот фотографии.
Он протянул мне пакет с фотографиями и выпирающим бочонком негативов.
— Последние несколько дней он находился в Ломоносове. Консультировал реставраторов Китайского дворца. Теперь вернулся в Петербург, на научно-практическую конференцию. Конференция будет проходить в Доме ученых. С завтрашнего дня. У Тео Лермитта большой доклад: «Мифы в декоративно-прикладном искусстве народов Юго-Восточной Азии». Я раздобыл копию доклада…
Мне в руки полетела черная папка, которая почти примирила меня с безобразным ресторанным счетом.
— Хорошо, Рейно. Отличная работа.
— Что вы собираетесь делать?
— Я? Для начала почитаю доклад. А потом видно будет.
— Моя помощь нужна?
— Еще не знаю. Думаю, что вы еще понадобитесь. Ладно, я пошла.
Я уже готова была выбраться из «опелька», когда Рейно перехватил меня за рукав.
— Мне хотелось бы, чтобы вы все мне рассказали. Варя. Все — значит все. Я работаю на вас и хотел бы знать, как обстоят дела на самом деле…
— Дела на самом деле обстоят хреново, — честно призналась я. — Но за слезоточивую жилетку я вам не доплачивала. Так что не будем о грустном.
— Мне кажется, вы меня недооцениваете, — барабаня пальцами по рулю и глядя прямо перед собой, сказал Рейно. — И ситуацию тоже.
— Я подумаю над вашими словами…
— Мне продолжать наблюдение за объектом?
— Если вас не затруднит.
— Если вас не затруднит выплачивать мне деньги вовремя, — ввернул Рейно. И все испортил.
— Меня не затруднит, — сжав зубы, сказала я.