Ритуал
Шрифт:
– Какая речь! Мне начать восхищаться? – Демон приблизился еще, уперся широким лбом в невидимую границу, я видела его близко-близко. Кожа у него на вид была грубой, словно присыпанной серой каменной крошкой. – Кого ты хочешь убить, козявка? Маму, папу? Изменчивого возлюбленного? Престарелую тетушку ради наследства? Ты можешь сказать дяде демону все.
Пока я болтала с демоном, меня не отпускало странное ощущение, будто мы – старые приятели, собрались здесь за чашечкой чая. Полумрак комнаты, единение, отрезанность от всего остального мира. Какая-то ненужная,
– Мы никого не хотим убить.
– Все хотят быть счастливыми, – усмехнулся демон. – А счастье для большинства это чужая боль. Но подумай, козявка, разве вы имеете на нее право? Чем вы лучше?
– Для меня счастье, чтобы чужая боль прекратилась. Ты кое-кому можешь помочь.
– Маленькая козявка с благими намерениями, да? – Он развеселился. – Но что ты можешь сказать об остальных? Если они попросят меня о чьем-то убийстве, готова взять это на свою чистенькую совесть? Какую-нибудь невинную старушку, не подозревающего ни о чем человека, отъявленного подонка и мерзавца, которого уже земля не носит… Но кто вы такие, чтобы судить, что они заслужили чудовищную смерть от моих рук? Скажи мне, малявка, у вас есть это право?
Он явно знал, как давить на слабые места. У меня появилось мерзкое предчувствие, потому что он перечислил все мои страхи. Глядя на эту зверюгу, даже не подумаешь, что он обладает такой невероятной проницательностью.
– Да никто не будет заставлять тебя убивать!
– И ты им веришь? – Демон веселился еще больше. – Сама невинная наивность. Вы, люди, не вызываете делхассе ради мелких шалостей. Только ради больших. – Он загоготал. – Они могут сейчас утверждать что угодно, но когда придет время, назовут совсем другое. И меня уже не остановишь. Я прорвусь через любые укрепления, любые заклинания, через каменные стены и водные преграды. И вырву чужое сердце, разорву на части, выпущу кишки. От меня не спастись.
«Только о чужих кишках и думает», – перекосило меня.
– Да не будем…
– Ты их настолько хорошо знаешь? Их тайные желания, страхи? Что происходит в их голове?
– Да! – сказала я. А потом задумалась. Я была уверена точно только в Феолески. Прямолинейная, насмешливая, крикливая. Но приканчивать и калечить никого не будет. Ильдар – тихий, молчаливый, замкнутый тип. Но у него болен отец, и хоть не знаю, что у него в башке творится, уверена, что он загадает. С эльфом было паршивей. Я не была уверена ни в чем.
– Загадай свое желание. И я выполню его. Спасу, кого хочешь. Зачем позволять остальным творить зло твоими руками? Потом отпустишь меня.
На секунду я задумалась. А если заставить выполнить демона три желания, а не четыре? Но кто я такая, чтобы лишать эльфа единственного шанса.
– А тебе-то какая разница?
Демон продолжал как ни в чем не бывало:
– Сама посчитай. Одно желание лучше, чем четыре. Я не собираюсь тратить на вас, мелких поганых заморышей, свои силы.
– Нет. Либо четыре, либо торчишь тут вечность.
Он глухо зарычал.
– Судя по твоим клыкам, – продолжала рассуждать
У меня слюни потекли. На самом деле нормальный бифштекс я ела прошлым летом, когда гостила дома, но воображение у меня хорошее.
– Я вырву твое сердце и сожру его, – доверительно пообещал демон.
– Шхэн тебе это удастся. Соглашался бы поскорее, меньше голодать будешь. Никто не собирается просить о господстве над миром, у нас у всех вполне простые желания. Для тебя.
Он резко кинулся. Замолотил кулачищами, метя мне в лицо. Я отпрянула, не удержала равновесие и, рухнув с корточек, отползла назад, помогая себе руками и отталкиваясь ступнями. Демон захохотал – громоподобно, раскатисто, глядя на меня.
– Жалкая козявка! Твоя смерть будет долгой.
– А правда, что демоны тупые? Не можешь ничего придумать получше?
Он промолчал.
– А я слышала, что у демонов есть крылья. Почему у тебя нет?
Молчание.
– А хвост ходить не мешает? Хотя говорят, плохому танцору…
Молчание. Демон смотрел на меня в упор, пристально, но я уже разошлась:
– А что ты сегодня ел, демон? Я вот, например, бутербродом перекусила. Ну да… тебе же еще лет сто или двести поесть не удастся.
Молчание. Только на скулах демона ходят здоровые желваки.
– Ты, кажется, хотел сожрать мое сердце. – Я пощупала себе пульс, левую сторону грудной клетки. – А знаешь, бьется. Что, аппетита нет?
Демон перестал на меня реагировать, прикрыв веки.
– Выполнить наши желания – всего пара дней.
Демон снова открыл глаза.
– Как надоел ваш народ, вечно требующий чего-то от нас! Мы прорвемся к вам, ворвемся в ваш мир и устроим кровавую резню, мы убьем всех – взрослых, женщин, детей. Мы превратим ваш мир в выжженную равнину, а выживших сделаем своими рабами, они до скончания веков останутся нашими слугами и будут омывать кровь и осколки костей их родителей, детей, возлюбленных с наших ног!..
Выжженная пустошь, пепелища на месте когда-то красивых городов. Воронье черной тучей с могильным карканьем кружащееся на грязно-серых, пепельных от поднимающегося к ним дыма небесах. И делхассе – высокие, грубые – спокойно бредут по этой пустоши, с наслаждением вслушиваются в треск костей под их ногами. Мне стало страшно.
По-настоящему жутко страшно, и хотелось проснуться, чтобы мама разбудила меня, подоткнула одеяло и сказала, что все это просто сон, дочка, а на самом деле все в порядке. Да, мне позорно захотелось к мамочке. Великие боги, вы слышите меня? Пусть они никогда не найдут способ прорваться к нам! Маги нашего мира действительно слишком разошлись и не понимают, с какой опасностью играют. И мы играем. Но выбора уже нет.