Ритуал
Шрифт:
Это был маленький городок, гораздо меньший, чем Умирен, более неопрятный, потрепанный и, как все небольшие городки, довольно бедный. Обшарпанные стены, облезлые вывески, выбитые камни на мостовой. Но мне он нравился. Он был уютным, как старые тапочки, если можно так говорить о городах. И когда бы я ни бывала здесь, тут всегда светило солнце, на главной площади стояли потрепанные лоскутные повозки цыган или ярмарочных лицедеев, поэтому целый день я обычно бродила в толпе и развлекалась. В общем, и немудрено, бывала я тут только летом.
К вечеру я тоскливо побродила по площади, истово надеясь, что кто-нибудь потерял хоть немного мелочи, но видно не я одна такая была умная и все уже до меня собрали. Потом представила себя с протянутой рукой с просьбой о подаянии
Не знаю уж, как занесло меня в этот трактир. Всегда проходила мимо, а сейчас все-таки завалилась. Может, потому, что на улице темнело, жители мало-помалу расходились по своим уютным теплым домам, и меня изо всех сил тянуло хоть немного продлить этот день перед тем, как я потащусь на станцию покупать себе билет и там же просижу на скамейке до самого утра. В трактире было шумно и людно, но свободные места еще оставались. Кто-то квасил, хотя это был будний день, кто-то благопристойно наслаждался кружкой пива, но в основном все квасили. Все знают, маги пить не умеют. Магия, текущая в наших телах, делает наш организм почему-то гораздо более уязвимым к выпивке, но сейчас, глядя на общее веселье, мне тоже захотелось. Но мужественно, усилием воли я сдержалась. Потому что пьяный маг – это страшно. По разрушительному потенциалу мы в пьяном виде с демонами сравнимся. Кстати, о делхассе. До сих пор не верю, что мы так просто от него отделались. Просто не верю. По ночам все еще снятся кошмары, когда он возвращается во всем своем кровавом величии и тянется к моему горлу, сжимает мое лицо, и усмешка у него недобрая, жадная. Я запираю двери, я ношусь по старому дому, из которого нет выхода, а глаза демона смотрят на меня изо всех пустых комнат. «Ты так ждала меня, малявка, и я пришел». Мощная, почти уродливая фигура выступает из тени, и доски пола скрипят, ломаются под его лапами, а потом он выпускает когти. И я бьюсь о стены, в которых исчезли все двери, и пытаюсь выбраться наружу. Что уж поделать, мне часто снятся кошмары.
– Что будешь заказывать? – скептически посмотрела на меня подавальщица, и этот взгляд меня взбесил. Она словно вытряхнула мои карманы и поняла, что денег у меня ни шхэна нет. Я мысленно прикинула, на что мне хватит мелочи.
– А что есть? – спросила я, решив потянуть время. Нет, чудес не случается, и ни у кого не просыпается желание заплатить за бедную девицу. Бедную в прямом смысле. Нет, конечно, сиди я тут в полупрозрачной кофте с громадным вырезом, как вон та тетка, за меня бы, как и за нее, платили. Но я не обманывалась. Выглядела я так себе, если не сказать жалко. Входя в трактир, увидела себя в мутном зеркале, висевшем на стене. Но и тусклого отражения вполне хватило, чтобы испоганить настроение окончательно. Волосы слиплись от пота на висках, короткий, отдающий ржавым оттенком хвостик дохло лежит на плече, рубаха, которую я специально выбрала для дороги (ее не было жалко), помялась и пропылилась. Худые узкие бледные запястья виднеются из подвернутых рукавов. Острый подбородок, крепко сжатые губы, тонкая шея, выглядывающая из вороха старой застиранной ткани. На меня смотрел угрюмый худощавый пацан в одежде, висевшей на нем мешком, со старой дорожной сумкой на плече. В общем, не знаю никого, кому бы такое отражение понравилось.
– Ну вода есть, – сказала подавальщица с усмешкой. – Сухарики.
Вот сволочь. Это ей бы на воде и сухариках сидеть. Такая толстая, что в дверь едва пролазит.
– А булка какая-нибудь есть?
– Два медяка.
– А вода сколько?
– Вода бесплатно, – снисходительно сообщила она. Ну вот ничего, выучусь на мага, вернусь сюда и… А с какой стати мне сюда возвращаться и тратить на нее время? Нет уж, пусть страдает от того, что такой великий маг больше сюда не вернется.
– Тогда
Вскоре подавальщица принесла довольно здоровую сдобную булку и кружку с водой и, насмешливо смерив меня взглядом, удалилась. Боги, тетка была здоровой, как орк, думаю, она в этом трактире и вышибалой бы работать смогла. Такой ничего и не скажешь, пришибет еще. Как я заметила, с ней даже пьяные посетители не спорили. В общем, я сидела и наслаждалась тем, что наконец после долгого дня смогла расслабиться. Есть хотелось жутко, но я заставляла себя медленно отщипывать от булки по кусочку, чтобы не вылететь раньше времени. Да и когда медленно ешь, говорят, насыщение наступает быстрее. Сомневаюсь. Посетители о чем-то пьяно переговаривались, обсуждали жен, тещ, работу, ярмарку, рыбалку, и я чуть не задремала, слушая эту трепотню ни о чем. А потом все как-то неожиданно затихли. Я протерла глаза и мутным взглядом уставилась на вошедшего незнакомца. Черноволос, остронос, высок и очень сутул. Одет весь в черное и вызывает явный напряг у местных жителей. Гробовщик, что ли? Гробовщики тоже пьют.
– Некромонгер… – прошел шепоток. – Темный… некромант… опять пришел…
У, ясненько. Темный маг решил скрасить своей денек и испортил его другим. В Академии я уже достаточно общалась с некромантами, поэтому на него особо и не смотрела. Говорят, возраст магов можно прочитать по глазам. Живут-то маги до двухсот – трехсот в среднем, спасибо обратному эффекту колдовства, а архимагистры так вообще до девятисот могут дотянуть, тут уж от силы мага зависит. Я же определяла возраст, скорее, по движениям, как бы молодо ни выглядел маг, но магистра от адепта всегда отличишь. Движения другие. Будто все суставы смазаны, и он плавно двигается и не может остановиться, и если не придержит себя, так и будет махать руками и ногами. Иногда мне кажется, что у старых магов вообще нет костей, и они такие легкие, что их сдует ветром. Ошибочно, конечно. Судя по тому, как этот тип сжимал губы, морщился, сел за свободный стол почти напротив меня, ему уже точно перевалило за восемьдесят.
Подавальщица нерешительно застыла около него.
– Аясу мне, Гельда.
И вот тут я уже ощутимо напряглась. Аяс – это почти чистый самогон, и если бы даже у магов не сносило крышу сильнее, чем у обычных людей, то все равно опьянеет он здорово. Не знаю, что хуже. Бухой боевой маг, слухи о разрушениях которых я слышала, или в стельку пьяный некромант. И проверять мне как-то не хотелось. Очевидно, что-то такое подозревали и местные, потому что народ в трактире стал быстро рассасываться. Посетители бежали, оставляя недопитые кружки и недоеденный ужин. Я быстро дожевывала булку и запивала водой, соображая, что мне делать.
– Может, не надо, Вел? – осмелилась подать голос тетка.
– А может, надо? – язвительно возразил темный.
Я вздохнула. Теперь, кроме меня, в трактире уже никого не было. Ну, если не считать невидимого хозяина, который уже мог и через черный ход скрыться, подавальщицы и того, кто вскоре устроит тут небольшой конец света. Я доела булку, осушила кружку. Вот теперь пора сваливать. Поставлю защитный контур около скамейки на станции, и никакой зомби меня не сожрет. Возможно.
– Что случилось, Вел? – тихо продолжала подавальщица. – Ты же знаешь, тебе нельзя пить.
Глаза некроманта казались такими черными, что в них просто проваливался свет.
– А я сказал: неси мне аясу, Гельда, иначе нарвешься на проклятие, я за себя не ручаюсь, – тихо прошипел он и двинул кулаком по столу. Я медленно, медленно встала и попятилась к выходу, но, очевидно, мой шхэнов злой рок не мог дать уйти мне вот так запросто, без ощутимых потерь. Я натолкнулась на выдвинутый сзади стул и с грохотом навернулась.
– Аясу, Гельда! – рявкнул некромант, и было ясно, что если служанка не двинется с места, то действительно нарвется. Здоровая, как орк, тетка явно струхнула и ушла. Тогда он повернулся ко мне.