Ритуал
Шрифт:
Они были так близко: Кэсси стояла прямо за аккуратненькой живой изгородью, насаженной вплотную к дому, а златовласка — просто по другую сторону окна, лицо обращено к героине, но взгляд направлен вниз. Кэсси пыталась разглядеть, что у красавицы на столе. Тонкие изящные руки порхали, как райские птицы. Быстрыми ловкими движениями она растирала что-то пестиком в ступке. Может, специи?
Героине пришла в голову страннейшая мысль…
«Если девушка в желтом доме просто поднимет голову и выглянет в окно… Как только она посмотрит… произойдет нечто». Девушка еще не понимала, что именно, но на всякий случай покрылась мурашками
«Заори, брось камень». Как только Кэсси всерьез озадачилась поиском подходящего булыжника, в окне опять начались перестановки: девушка с золотыми волосами оглянулась, будто отзываясь на чей-то голос, зовущий из глубины дома, продемонстрировав при этом юной шпионке фрагмент чудесного лица, будто умытого утренней зарей. Потом встала и торопливо вышла; шлейф лунно-солнечных волос проследовал за ней.
Кэсси перевела дух.
«Хорошо бы я выглядела! — рассуждала она по пути домой. — Конечно, лучший способ познакомиться с соседями — бросить пару камней им в окна».
Но, несмотря на все доводы, чувство убийственного разочарования не проходило: почему-то ей казалось, что второго шанса не будет, и у нее никогда не хватит смелости познакомиться с загадочной принцессой. У такой красавицы и без Кэсси друзей хватает. И, уж конечно, не Кэссиного полета.
После солнечной викторианской архитектуры приплюснутый квадрат бабушкиного дома выглядел еще ужаснее. Безутешная, Кэсси добрела до утеса, решив поздороваться с океаном.
Он встретил ее такой насыщенной синевой, что у девушки не находилось слов для ее описания. Она смотрела, как вода обнимает темную скалу, и чувствовала прилив необъяснимой силы. Ветер разметал ее волосы; она понаблюдала за тем, как утреннее солнце играет в прятки с волнами, и снова почувствовала… связь. Нечто пыталось войти в контакт с ее кровью, с чем-то спрятанным глубоко внутри. Все качалось таким загадочным: это место, эта златокудрая девушка! Кэсси верила, ответ где-то близко, еще чуть-чуть, и она поймет…
— Кэсси!
Девушка в изумлении обернулась; на крыльце старого крыла стояла бабушка.
— Что ты делаешь?! Ради Бога, отойди от края!
Внучка посмотрела вниз и сразу же почувствована головокружение: ее носки практически зависли над пропастью.
— Я не знала, что стою так близко, — оправдывалась она, делая шаг назад.
Бабушка окинула ее пристальным взглядом и сказала:
— Тогда иди сюда, я приготовлю тебе завтрак. Ты блинчики любишь?
Слегка смущаясь, Кэсси кивнула. Несмотря на то, что странный сон не давал ей покоя, сегодня она чувствовала себя намного лучше, чем накануне. Открытая дверь, массивная, тяжелая, не чета современным, милостиво впустила их с бабушкой в надежно охраняемые владения.
— Эта дверь служила парадным входом самого первого дома, еще до всех перестроек, — объясняла бабушка. Кэсси заметила, что сегодня старушка как-то слишком бодро передвигается на своей больной ноге. — Согласись, странно, что она ведет прямо в кухню? Но, видишь, так раньше жили. Может, присядешь, пока я буду жарить блинчики?
Кэсси вытаращила глаза — и было отчего: за всю свою недолгую жизнь она не видывала такой кухни. Здесь имелись все привычные атрибуты: газовая плита, холодильник, даже задвинутая в дальний угол деревянного прилавка микроволновка — но в остальном все было, как в кино. По центру комнаты располагался огромный очаг размером с гардеробную, и, хотя сейчас огня в нем не было, толстый слой пепла на дне указывал на то, что время от времени им пользуются. Внутри на перекладине поблескивал чугунный котелок. Очаг был увешан пучками сухих цветов и трав, источающих пряные ароматы.
Что же до женщины перед очагом…
Бабушкам положено быть белыми и пушистыми, с мягкими коленями и толстыми чековыми книжками. Эта же была сгорблена, грубовата, седа как лунь и обременена приличного размера бородавкой. Кэсси бы нисколько не удивилась, если бы старуха подошла сейчас к котелку и, помешивая варево, произнесла: «Труды и беды — скорее к соседу; работа, беда, давайте туда».
Девушка устыдилась собственных мыслей.
«Это же твоя бабушка, — возмущенно корила она себя, — единственная родная душа, кроме матери. Она не виновата, что старая и страшная. Так что не сиди, как чурбан. Скажи что-нибудь приятное».
— Большое спасибо! — обрадовавшись блистательной находке, выпалила Кэсси, когда бабушка поставила перед ней тарелку дымящихся блинчиков, и добавила: — Сухие цветы над камином так вкусно пахнут!
— Это лаванда и иссоп, — откликнулась бабушка. — Если хочешь, можем после завтрака сад посмотреть.
— С удовольствием, — абсолютно искренне ответила Кэсси.
Так называемый сад удивил ее: отдельные цветочные насаждения здесь присутствовали, но в основном он состоял из растений, которые на первый взгляд казались сорняками и кустами. И их там была тьма-тьмущая — длинные ряды переросших и неухоженных сорняков и кустов.
— Какая прелесть! — выдавила Кэсси, подумав про себя, не в маразме ли старушка. — Какие интересные… растения!
Бабушка бросила на нее хитрый и задорный взгляд.
— Это травы, — пояснила она. — Смотри, вот это лимонная мята. Понюхай.
Кэсси взяла в руку сердцевидный лист, складочками напоминающий мяту, но немного крупнее, и понюхала. Он пах свежеочищенным лимоном.
— Очень вкусно! — с удивлением констатировала девочка.
— А вот французская кислица. Попробуй. Кэсси опасливо взяла в руку мелкий округлый лист и надкусила его; вкус был острым и освежающим.
— Приятный. Похож на щавель, — заключила она, глядя на улыбающуюся бабушку. — А это у нас кто такие? — Кэсси опять с удовольствием надкусила кислицу, указывая на ярко-желтые соцветия.
— Это пижма. Вон те, похожие на белые маргаритки, — девичья трава. Ее листья можно в салат добавлять.
Кэсси была заинтригована.
— А эти? — она указала на цветочки кремового цвета, как лианы, оплетающие все вокруг.
— Это жимолость — ценю за запах. Пчелы и бабочки ее тоже ценят: весною здесь не протолкнуться.
Кэсси протянула руку к нежному стебельку с ароматным бутоном и остановилась:
— Можно? Я подумала, можно мне поставить их в моей комнате? Если ты, конечно, не против.
— Боже мой, хоть все забирай. Они здесь для того и растут.
«Не такая уж она старая и уродливая, — размышляла Кэсси, срывая стебли с кремовыми бутонами, — просто другая. А другая — не значит плохая».
— Спасибо, бабуля, — поблагодарила она уже в доме.
Потом открыла рот, чтобы спросить про желтый дом и его обитателей.