Ритуальные грехи
Шрифт:
А потом она посмотрела вниз и увидела на груди два влажных пятна.
Люк Берделл двигался в ночи, словно тень. Он возбудился до чертиков, но решил пока оставить все, как есть. В этом была какая-то ирония судьбы. Если бы Рэйчел Коннери узнала, до какой степени смогла его возбудить, она, наверное, съехала бы с катушек. Или побежала бы в ванную и вырвала, как это случилось в Санта Долорес.
Ах, но когда она спала или находилась под воздействием лекарств, все обстояло совсем иначе. В его руках она мурлыкала, словно кошка,
Он не знал, почему случилось так, а не иначе. Рэйчел нельзя было назвать красавицей, к тому же она была женщиной нервной, а от таких в постели толку мало. Но для него это было неважно. Он старался убедить себя, что Рэйчел бросила ему вызов, и в этом все дело, но в глубине души знал, что это не так. Кого он только ни соблазнял в свое время — и девственниц, и лесбиянок, женщин, которые считали себя уродинами и женщин, холодных, как лед. Он спал с женщинами, которые его любили и с теми, кто его ненавидел. Если он заставит Рэйчел Коннери испытать оргазм, то ничего нового не узнает.
И все же он очень хотел это сделать. Господи, да он только об этом и думал. Самое странное заключалось в том, что живой интерес в нем возбуждало вовсе не ее тело, а затравленный взгляд, появлявшийся в ее глазах, когда она думала, что на нее никто не смотрит.
Черт, он слишком долго прожил в пустыне. Он знал об этом, и теперь собственное тело напоминало ему о том же. Он собирался убраться оттуда еще до того, как все рухнет, имея в запасе кругленькую сумму, которая позволила бы ему жить припеваючи лет эдак пятьдесят. Он хотел исчезнуть и начать новую жизнь. Не будет больше Люка Берделла из Коффинз Гроув, штат Алабама. Не будет Люка Берделла из Братства Бытия. Не будет ни плохого парня, ни мессии. Он собирался прожить остаток жизни как обычный мужчина. Ни больше, ни меньше.
Замедлив шаг в темноте, он закурил сигарету и жадно затянулся. Запах дома Эстер Блессинг пробудил страстное желание закурить, и он решил немного себя побаловать. В то время, как Люк Берделл находился в духовном уединении, вливая в душу новые силы с помощью медитаций, плохой парень из Коффинз Гроув вышел на охоту. Почуяв это, его добыча потеряла покой.
Он бросил взгляд на дом Эстер Блессинг. Свет в окошке Рэйчел продолжал гореть, наверное, он испугал девчонку до чертиков. Он очень удивился, увидев, как крепко она спала, поэтому не сдержался и пустил в ход руки и губы, просто чтобы узнать, как далеко он сможет зайти, прежде чем она с воплем проснется. Если бы не дурацкая молния, он, скорей всего, успел бы стянуть с нее трусики.
Колтрейн, наверное, разыскивал Люка, поэтому должен был находиться где-то неподалеку. Да его бы кондрашка хватила, узнай он о том, что Люк побывал в доме Эстер. Никому не станет лучше, если злобная старуха исполнит свою мечту и продырявит «внуку» голову. Кроме Рэйчел Коннери, конечно.
Люк двигался в темноте, тихо насвистывая. Он сам не знал, почему мотивчик песни «Дьявол явился в Джорджию» крутился у него в голове. Какая разница? В темноте он был невидимкой,
— Не похоже, что тебе хорошо спалось, крошка, — Эстер шмякнула перед ней тарелку с каким-то жирным варевом. Желудок Рэйчел сжался от ужаса при виде ярко-желтых яиц, сосиски и белого вещества, сильно напоминавшего застывший жир.
— Я не могла заснуть из-за бури, — промямлила она, потянувшись за чашкой кофе и тщетно пытаясь не клевать носом. Остаток ночи она провела, лежа в кровати и напряженно всматриваясь в каждый угол тесной комнаты, ожидая, когда же появится назойливый призрак. Чем больше она всматривалась, тем больше убеждалась, что его там никак не могло быть. Комната ломилась от множества безделушек, Люк не мог ни зайти в нее, ни выйти, чтобы не смахнуть хоть одну из них на пол.
— Ничто на свете не сможет потревожить мой крепкий сон, — ухмыльнулась Эстер. — А все потому, что моя совесть чиста.
Рэйчел с сомнением взглянула на самодовольную старуху.
— Я хочу сегодня уехать, — сказала она, водя вилкой по тарелке с едой. Ей удалось проглотить кусочек гренки, и это было все, на что согласился ее привередливый желудок.
— Ты уже узнала, все что хотела? Быстрый из тебя работник.
— У меня такое чувство, что здесь мне не рады.
Эстер фыркнула.
— А вот здесь ты права. Город живет, спекулируя именем этого дьявольского отродья. Люди не хотят, чтобы ты совала нос, куда не следует.
— А как же вы? Мне казалось, вы рады тому, что я хочу показать миру истинное лицо вашего внука.
— Он мне не внук! — рявкнула Эстер. — Слава Богу, что мы вообще с ним не в родстве, и я уже об этом говорила. Так или иначе, но мой час придет. Мне не нужна твоя помощь, чтобы свершить правосудие. Я жду уже двадцать лет с тех пор, как убили моего Джексона, могу подождать еще немного.
В горле у старухи что-то булькнуло, она закашлялась и потянулась за пачкой сигарет.
Язвительный ответ так и вертелся на кончике языке у Рэйчел. Вот они оба и будут бегать друг за дружкой, и вопрос лишь в том, кто умрет первым — Эстер от своего курева или Люк от запоздалого правосудия.
— Как хотите. У вас случайно не сохранилось старых фотографий Люка? А может, вы хотите поделиться какими-то историями из его детства?
Она спросила просто так, на всякий случай. Не хотелось покидать город, не узнав все, что можно.
К ее удивлению, Эстер придвинула стул и села с ней рядом.
— Фотографий осталось не так уж много, но я их всех сожгла, — сказала она. — Что же касается историй, то я могу рассказать такое, от чего волосы встанут дыбом. Бывало, уставится на меня своими безумными глазищами, будто это я исчадие ада, а вовсе не он. А еще он никогда не плакал, когда получал от меня хорошую взбучку. Даже тогда, когда в четыре года я отлупцевала его отцовским ремнем. Мальчишка был аж синий, еле ходил, но и тогда не пискнул ни слова. Разве это нормально?