Ритуальные грехи
Шрифт:
В ее комнате было душно, окна наглухо закрыты. Скрепя сердце Эстер вручила ей маленький электрический вентилятор, но его хватало лишь на то, чтобы вяло гонять спертый воздух в большой комнате. Рэйчел разделась до майки на тонких бретельках и трусиков и уселась напротив вентилятора в надежде, что ей полегчает. Из комнаты Эстер доносился звук телевизора. Время перевалило за одиннадцать часов — интересно, сколько еще времени старуха будет развлекать себя просмотром телевизионных программ?
С помощью пилки для ногтей Рэйчел удалось открыть одно из окон, но влажный неподвижный воздух принес мало облегчения. Казалось, что слабое освещение лишь усугубляло душную атмосферу, поэтому Рэйчел выключила свет, легла на узкую комковатую кровать и уставилась в пустое пространство. Она остро ощущала присутствие Люка в этом доме, в этой самой комнате. Логика подсказывала ей, что он провел здесь немало времени, и все же она не могла себе представить, что ребенок мог чувствовать себя уютно в этом мертвом, словно склеп, доме.
Она перевернулась на живот, слушая, как ее дыхание смешивается с трескотней телевизора. Смех с экрана телевизора разносился по всему дому, и у Рэйчел возникло странное ощущение, что герои кинокомедии смеются над ней.
Она пообещала себе, что завтра же уедет. Архивные записи пропали, на кладбище не удалось узнать ничего нового, и никто из жителей не спешил делиться с ней сведениями о святом, выросшем на их глазах. Ей удалось отыскать то, что осталось от дома, где прошло детство Люка, но она умчалась оттуда так быстро, как только смогла. Она подозревала, что шериф Колтрейн не стал бы задерживать ее за превышение скорости.
Рэйчел закрыла глаза. Ей казалось, что она чувствует на себе его взгляд. Вот он медленно скользит взглядом по ее телу, длинным ногам, бедрам, спине. Основанию шеи. Лежать на животе казалось ей более надежным. Лежа на спине, она будто бы выставляла себя напоказ.
Боже, ей нужно уснуть! Она уже не помнила, когда в последний раз спала несколько часов кряду. Она была совершенно измучена, напряжение сжалось в тугую спираль и затаилось внутри живота.
Сон был необходим ей как воздух, а еще ей хотелось чувствовать себя в безопасности, знать, что ей ничего не грозит и все будет хорошо.
Но как она могла жить спокойно, если не знала ответов на множество вопросов? О Стелле. О Люке Берделле.
Конечно, Эстер горячо одобрила бы ее стремление расправиться с Люком. Тем не менее, Рэйчел не хотелось обращаться за помощью к зловредной старухе.
Да она вообще не нуждалась в ничьей помощи. Она сделает все сама, и падение Люка произойдет по ее собственному сценарию. Пускай он ползает в грязи и молит о прощении. Пускай навсегда исчезнет из ее жизни. Может быть, тогда она сможет спать спокойно, подумала Рэйчел. Забыв о том, что не могла спокойно уснуть с одиннадцати лет.
Глава двенадцатая
Рэйчел изнывала от жары. Постель оказалась слишком мягкой, она приняла девушку в свои жаркие объятья и погрузила в опасные пучины дремы. Отбросив в сторону одеяло и зарывшись в пуховую перину, Рэйчел все глубже погружалась в сон. Стояла непроглядная ночь, ее душный, черный кокон засасывал жертву в мир, в котором царили то ли сны, то ли кошмары.
Она ощущала присутствие Люка в комнате, ноздри ловили его запах. Но она не могла раскрыть глаза. Где-то в глубине сознания яростным молоточком билась мысль — если она раскроет глаза, значит, ему удалось ее напугать, убедить, что все в этом мире возможно, что он покинул монашескую жизнь и последовал за ней в этот липкий, похожий на трясину ночной кошмар. А если она будет держать глаза закрытыми, позволив телу пребывать в полудреме, то докажет, что он не в силах ее напугать.
До нее доносились странные, приглушенные звуки. Телевизор Эстер продолжал работать, тем самым доказывая реальность бытия. Она слышала, как на краю города чавкает болото. Как откуда-то издали доносится эхо близкой грозы.
Она беспокойно заворочалась, думая о том, что ничего не случится, если она на секунду откроет глаза, просто, чтобы почувствовать себя спокойней. Но веки словно налились свинцом, и она еще глубже погрузилась в сон.
На нее тут же нахлынул ворох ненужных воспоминаний, только на этот раз она старалась не подавить их, а наоборот, извлечь из подсознания. О том, как гадкий старик приходил к ней в кровать, пока она спала, как он гладил ее, нашептывал на ухо разные словечки. Она хотела, чтобы к ней вернулось ощущение страха и омерзения. Однако время было другое, и мужчина был другим, и ее тело об этом знало. Вот кончики пальцев легко, будто перышком, коснулись ее кожи. Руки скользнули ей между ног, погладили ее там, и от смущения она неловко заерзала. Проснись, сказала она себе. Но продолжала слышать лишь звуки грозы и ощущать сгустившуюся вокруг нее тьму.
Она его не чувствовала, значит, здесь никого не было. Оставалось лишь касание его рук — прекрасная чувственная фантазия. Ее ласкал бесплотный дух, он старался услужить ей. Это создание ночи не могло причинить ей зла. Сейчас она это знала и лежала спокойно, позволив телу получить то, в чем оно так отчаянно нуждалось.
Кроме рук были еще и губы. Вот они прижались к ее шее, язык лизнул нежную кожу. Она задрожала от жара, держа руки вытянутыми вдоль тела, в то время как его голова опустилась ниже. Она не чувствовала тяжелого водопада волос, значит, эти дивные, щедрые губы не могли принадлежать Люку. Жадный рот захватил ее сосок под тонкой маечкой и втянул в себя.
И тогда раздался звук. Конечно же, этот низкий страстный стон не могла издать сама Рэйчел. Она не нуждалась в страстных порывах и не желала, чтобы мужской рот ласкал ее грудь. У нее не могло быть такого низменного чувства.
Когда он выпустил сосок изо рта, тот налился, разбух и немного побаливал. Тогда за дело взялись тонкие умелые пальцы, а рот переместился ко второй груди, захватив в плен другой сосок. Она снова застонала, выгнув спину, желая, чтобы его руки снова оказались между ног, на этот раз под тонкой тканью трусиков. Ей хотелось, чтобы он забрался к ней на кровать.
И вдруг прикосновение исчезло. Она ждала, что раздастся шелест снимаемой одежды или что-то другое, что говорило бы о том, что все еще только началось. Но в это время вспышка молнии ярко озарила комнату, и Рэйчел открыла глаза. На один краткий, безумный миг она увидела его, а затем комната снова погрузилась во тьму, и раздался удар грома.
Сдерживая крик негодования, она бросилась на кровать, дотянулась до лампы и включила свет. Дверь была по-прежнему закрыта, ее надежно подпирал стул. Окно, которое ей удалось приоткрыть с помощью пилки, было узким, в него не мог пролезть взрослый мужчина. Тогда каким образом, скажите на милость, она могла увидеть Люка Берделла в своей спальне?
Рэйчел снова упала на подушки и, чтобы успокоиться, заставила себя дышать ровно и глубоко. Ничего не было. Ровным счетом ничего. Ее и раньше навещали эротические сны, хотела она того или нет. В прошлом она тут же просыпалась, чувствуя, как тело охватывает сладостная истома. Сейчас случилось то же самое, только гроза пробудила ее до того, как тело получило желанную разрядку, в которой ей отказывал холодный рассудок.
Нет, Люк Берделл никак не мог оказаться в Алабаме, тем более в доме своего заклятого врага. Конечно, все это ей приснилось.