Ривер

Йон Ларисса

Хоть и не сильно давил, чтобы не причинить боли, но всё же достаточно, чтобы избежать укусов.

– Послушай, - грубо начал Ривер, потому что тяжело говорить спокойно во время сражения с разъярённой бестией.
– Я не лгу. Я узнал правду о себе лишь пару месяцев назад, но уже после того, как тебя забрали в Шеул.

Она вперила в него взгляд блестящих, зелёных глаз и, казалось, что от бешенства у неё изо рта пойдёт пена.

– Что, - прохрипела она, - ты помнишь?

– Не многое. В голове вспыхивают моменты нашего с

тобой прошлого, но в основном они смешанные. Но никакой предыстории.
– Ривер замолчал из-за странной вибрации, пронёсшейся в воздухе, оставившей на коже липкий страх.

– Ночь.
– Харвестер обвела взглядом комнату, словно искала источник вибрации.
– Сейчас ничто не может передвигаться. У нас есть пара часов в безопасности.

Безопасность. Он заперт в будке двенадцать на двенадцать с падшей, которая его ненавидит. В этом нет ничего безопасного. Не для него.

– Слезь с меня, - рявкнула Харвестер.

– Обещаешь не пытаться меня убить?

– Нет.
– Если бы взгляд её был кинжалом, то Ривер сейчас истекал бы кровью от множественных ранений.
– Но если бы хотела тебя убить, то уже воплотила бы в жизнь угрозу Колдера.

Харвестер была очень серьёзна. Ривер её отпустил, но был готов к внезапному нападению.

Харвестер всегда нечестно играла. Но сейчас она просто села и одёрнула майку.

Что теперь? Ривер предпочёл бы расстроенную и кричащую Харвестер, а не замершую, словно вулкан перед извержением.

– Будь ты проклят, Ривер.
– Харвестер отползла на другой край матраса и села, уставившись на Ривера остекленевшими, налитыми кровью глазами.
– Что ты от меня хочешь?

– Ничего.
– Ну не совсем правда, он хотел больше узнать про своё прошлое.

И хотел, чтобы она простила то, что он сделал с ней, будучи Энриетом. Да, он всё ещё злился за то, что она от него скрывала, но его злость не шла ни в какое сравнение с её чувствами.

У Ривера было пять месяцев, чтобы свыкнуться с тем, кем он был, а у Харвестер всего пять минут.

– Ничего?
– Ёе голос был пропитан желчью.
– Как и в прежние времена.

– Нет, - начал он, потянувшись к ней.
– Не надо.

Она дёрнулась прочь.

– Не прикасайся. И не говори со мной.
– Харвестер отвернулась, демонстративно показывая спину Риверу. И между ними словно выросла стена.
– Отстань от меня.

– Харвестер...

– Я сказала, отвали на хрен от меня!
– Она даже не обернулась, просто поддержала непроницаемую стену.
– Дай мне, блин, пространства! Можешь? Просто раз в жизни можно последовать приказу?

Боль в её словах содрала кожу и мясо до самых костей Ривера. Он всё ещё ненавидел Харвестер, но и любил, а после опыта жизни Ривером оба чувства лишь ухудшились.

Насколько он мог судить, будучи Энриетом он был великим мудаком, а Ривером понятия не имел, как разобраться кто же он сейчас. Он мог лишь сказать, что являлся главным источником

боли Харвестер.

Каждый порыв боли Харвестер за прошедшие пять тысяч лет можно вскидывать на плечи Ривера.

Откинувшись на стену, он начал искать в голове ещё воспоминания, ожидая, когда Харвестер всё обдумает.

Они просидели так минут пять, а затем Харвестер выругалась на Ривера, резко села, а её глаза вспыхнули чёрным.

– Как ты узнал правду?

– Ресеф рассказал.
– Господи, он не мог быть более шокированным.
– Он узнал от Лилит.

– Лилит, - выплюнула Харвестер, и у неё под кожей стали чернеть и проступать на поверхность вены.
– Я хочу, чтобы она умерла, чтобы страдала...

– Она мертва, - прервал Ривер, прежде чем Харвестер продолжила.
– Её убил Ресеф.

Из груди раздался низкий, угрожающий рык, а из головы проявились кончики рогов.

– Надеюсь, он её помучил. Сделал то, что она сделала со мной.
– Харвестер начало трясти и Ривер снова к ней потянулся, но она зашипела и вспышкой силы отбросила его руку, опалив на ней волос.
– Расстроен потерей возлюбленной?

Вот дерьмо. Харвестер была на грани обращения, и как только её переступит, Риверу несдобровать.

– Ты же знаешь, что я её не любил, - как можно более спокойно произнёс он.
– Ненавидел её, помнишь?
– Ривер сомневался, что она оценит намёк о "воспоминаниях".

– Ты трахал её.
– Внезапно его череп и грудь сдавило от боли.
– Ты причинил мне боль.

– Харвестер, - прохрипел он.
– Остановись.

Она не послушалась. Глаза стали чернильно-чёрными от ярости, когда она сжала руками Ривера за рёбра и пустила сотрясший тело болью электрический заряд.

Стиснув зубы, Ривер застонал и принялся тянуть из глубины себя остатки силы.

Прошептав заклинание, он выпустил её в воздух, и та окутала их с Харвестер пузырём, истощившим их силы. Она повлияла на них обоих, но, хоть Харвестер и вернулась в свой облик, Ривер всё ещё ощущал давление на глазные яблоки.

Харвестер рухнула на матрас.

– Что, - устало, произнесла она, - ты сделал?

О, да ничего особенного. Всего лишь сделал их уязвимыми перед всем, что могло произойти в ближайшее время. Ривер лишь надеялся, что Харвестер окажется права и в этом измерении по ночам никто не шарахается.

Харвестер закрыла глаза и тихонько засопела. Тщетно пытаясь бодрствовать, Ривер наверняка стал жертвой своего же оружия. Его мышцы превратились в кисель, и он упал рядом с Харвестер на матрас.

Снова засопев, Харвестер перекатилась и упёрлась лбом в лоб Ривера. Он закрыл глаза и прислушался к её дыханию, и был готов поспорить, что лишь не многие мужчины слышали, как она спит.

Она ненавидела быть столь уязвимой.

Какой же одинокой Харвестер была? Протянув руку, он притянул её к себе так, что она прижалась к его груди и обняла за талию.