Ривер
Шрифт:
Занавеска заскользила в сторону и вошла Джем, очень бодрая, несмотря на то, что уже отработала двадцать четыре часа. Должно быть, она собиралась домой к своему чертовски горячему мужу и их дочери.
– Привет.
– Джем бросила Блэсфим записку и одну чёрную розу.
– Кто-то оставил это для тебя. Очень романтично.
– Она махнула Тавину.
– Я ухожу. Скоро увидимся.
Блэс едва ли расслышала слова. Её взгляд скользил по записке, на почерк, от которого заледенела кровь. Нет, не заледенела, потому что шипы розы впились
"Увидимся скоро. Очень скоро".
И подпись.
Ревенант.
Глава 27
– Скажи, что ты хочешь, Веррин?
– Рафаэль налил ей бокал "ледяного" вина из лазурного винограда, выросшего на равнинах Демура за пределами Зала Архангелов.
Они сейчас находились в дорогой кухне его роскошного дома, и Харвестер гадала, как надолго здесь она застряла.
И в чём состояла игра Рафаэля.
Они вышли из входа в адскую пасть, где Харвестер пыталась ощутить Люцифера, а после наблюдала, как Ривер потерял свои крылья и ангельскую благодать. Её сердце осталось с ним.
Кроме того, по-видимому, Люцифер сейчас находился в другом месте. Теперь ей придётся найти место на Земле, где она сможет поймать сигнал, но это займёт время.
Время, которого у них совсем нет. Так почему они сейчас в доме Рафаэля, разговаривают, как будто важнее дел у них нет?
– Харвестер, - поправила она его и без благодарности взяла бокал кристально-голубого вина.
Рафаэль одарил её снисходительной улыбкой.
– В конце концов, ты всё получишь.
– Он сделал глоток вина и застонал от наслаждения.
– А теперь скажи, чего ты хочешь.
"Твою голову на пике. Вот что я хочу".
– Это очень обширный вопрос. Хочу мира на Земле. Триста шестьдесят пять дней Рождества. Запрет на ремейки песен восьмидесятых. О, и восстановления статуса ангела Риверу.
– Она провела пальчиком по ободку бокала.
– Могу я это получить?
– Шеул плохо повлиял на твою личность, - заметил Рафаэль, но Харвестер не согласилась. В основном она со всем была не согласна. Кроме того, что Рафаэль по-прежнему оставался той ещё задницей.
– Хочешь снова стать Наблюдателем Всадников?
Сердце Харвестер пропустило удар. Он серьёзно? Рафаэль смотрел на неё прищуренным взглядом, явно ожидая от неё реакции, которую, без сомнения, использует в свою выгоду.
Поэтому Харвестер решила никак на это не реагировать.
Буднично пожав плечами, она отпила вина. Мгновенно по венам заструилось возбуждение, которое сконцентрировалось в грудях и внизу живота. Ух-ты. Харвестер посмотрела на бокал. Рафаэль был скользким ублюдком, так ведь? Так что больше пить не стоит.
– Не думаю, что Всадники это оценят.
– Им может это не нравиться, но их мнение не имеет значения,
– Я подумаю.
Рафаэль сделал ещё глоток вина, и его взгляд потемнел. Ему тоже явно больше не стоило пить.
– Мы собираемся назначить тебя Наблюдателем.
"Да". Харвестер снова пожала плечами.
– Мне всё равно. Полагаю, мне потребуется работа. Но скажу ещё раз, Всадники не будут счастливы. Не после всего, что я сделала, будучи Наблюдателем со стороны Шеула.
– Но ты им помогала.
– Сомневаюсь, что они именно так на это посмотрят, и даже если так, потребуется много времени, чтобы они всё забыли. Особенно, Танатосу.
Рафаэль указал на её бокал.
– Пей.
– Никогда не любила выпивать.
– Харвестер очень осторожно поставила бокал на стойку.
– Мы здесь закончили?
– Ты не хочешь знать, что заставит Всадников принять тебя с распростёртыми объятиями?
Харвестер едва удержалась, чтобы не закатить глаза.
– Хочу. Что заставит их внезапно простить мне всё, что я сделала?
– Ребёнок.
– Голос Рафаэля был низким, соблазняющим, но без сексуального подтекста. Соблазнял в том смысле, что обещал всё, что захочешь.
Харвестер повелась на такую провокацию, без сомнения так, как он планировал, и она поняла, что ни за что бы, ни взяла верх на этих переговорах. Рафаэль позволил бы только считать ей, что она победила.
– Какой ребёнок?
– Ребёнок Лимос. Ты не знаешь, что она его потеряла?
– Он улыбнулся, настоящей теперь-я-заполучил-тебя улыбкой, которую Харвестер хотелось свести с его лица.
– Ты вернёшь Лимос мечту. Станешь героиней.
– Рафаэль поднял её бокал и передал Харвестер.
– Выпей, и я расскажу тебе детали.
* * *
Ривер резко пришёл в сознание, в голове грохотало, глаза были наполнены песком. Или стеклом. Он с усилием их раскрыл и сквозь щёлочки посмотрел на нависшее над ним лицо Призрака.
– Как себя чувствуешь?
Ривер прочистил горло, гадая, чего же оно так саднит.
– Как будто прошёл через промышленную мясорубку.
– Он нахмурился.
– Где я? Почему ты здесь? Почему я очнулся, а надо мной твоё лицо?
– Мы в Израиле. Я здесь, потому что меня прислала Харвестер. И ты видишь меня, потому что попал в серьёзные неприятности.
Харвестер. Верно. Она вернула себе крылья. Господи, спасибо. Она так лучилась, так радовалась, как и Ривер. Даже сквозь печаль, сердце Ривера радовалось за неё.
Ривер попытался встать, но когда череп начал грозить взорваться, решил, что полежать несколько минут на земле даже полезно. А затем вспомнил с болезненной ясностью, как его пригвоздили к земле и резко перехотел на ней находиться.
Он усилием воли принял сидячее положение, на этот раз, справившись с ужасным головокружением.