Ривер
Шрифт:
Бешеная ярость и раскалённая добела ненависть пронзили Ривера с такой силой, какую он ощущал лишь однажды, когда узнал, что Веррин скрывала от него детей.
Харвестер пропала. Её, возможно, удерживают архангелы, пока не решили, что с ней сделать, а Наблюдатель, которую приставили следить за Лимос, причинила ей вред и убила внука Ривера.
– Мне нужно идти, - процедил Ривер.
– Клянусь, Лорелия заплатит за содеянное.
– Нет, Ривер, - обрушился на него хор голосов, которые он так хорошо знал.
–
И внезапно он больше не стоял в палатке на парковке Центральной Больницы Преисподней.
Он оказался на вершине горы Мегиддо, окружённый архангелами. А в нескольких ярдах от него находилась Харвестер, её фигуристое тело было облачено в обтягивающее кожаное платье цвета слоновой кости, открывающее больше плоти, чем Риверу хотелось, чтобы кто-то видел, кроме него.
Её глаза были опущены.
Рука была переплетена с рукой Рафаэля.
Тело Харвестер обмякло под свинцовой печалью. Плохой знак.
Она как можно сильнее впилась ногтями в руку Рафаэля, надеясь причинить как можно больше боли, надеясь, что он испытает хоть маленькую долю того, что испытывала она.
Ублюдок лишь улыбался и наблюдал, как четыре архангела провели Ривера в центр ритуального круга, окроплённого кровью трёх верблюдов, которых искупали в святой воде.
Сердце Харвестер обливалось кровью, когда Ривера поставили на колени на жёсткую землю там, где свершилось много исторических событий.
Мегиддо было не только важным местом для людей, но и для ангелов. Здесь падших ангелов могли призвать на Небеса. Здесь ангелов переводили в более высокий ранг.
И здесь выносили наказания.
Ривера привели сюда явно не с целью повысить. Но какое ему могли назначить наказание? Улыбка Рафаэля становилась шире, и в голове Харвестер внезапно возникла ужасная мысль.
На горе Мегиддо также производили казни.
О Господи, нет.
– Ты обещал, что не убьёшь его, - прохрипела Харвестер.
– Ублюдок.
Дрожа от страха и гнева, она вырвала руку из руки Рафаэля и устремилась к Риверу, но двое Стражей - ангелы, обеспечивающие выполнение ангельских законов - схватили её за руки и притащили обратно.
– Отпустите её!
– Ривер вскочил на ноги, но четверо других Стражей снова опустили его на колени.
– Я обещал, что ты не уничтожишь его, - повторил Рафаэль.
– Но содеянное им не имеет прощения.
– Он провёл по её щеке с такой нежностью, которая не сочеталась с ужасным тоном.
– Успокойся. Ты делаешь ему только хуже.
Сукин сын. Харвестер было ненавистно, что он прав, ненавистно, что Ривер страдает из-за желания ей помочь. Сухо сглотнув, она напустила на себя безразличный вид, в котором поднаторела, будучи падшим ангелом, и вынудила себя оставаться на месте.
Рафаэль присоединился к пяти архангелам, образовавшим полукруг вокруг Ривера, который лежал на земле, а его конечности удерживали Стражи. Ещё один Страж запустил руки ему за спину и максимально широко расправил в грязи его крылья.
Михаил возвышался над остальными, будто стоял на невидимом пьедестале.
– Ривер, известный также как Энриет, - начал он, его богатый баритон нёс в себе такую силу, что Харвестер задумалась, а не транслировались ли его слова на Небеса.
– Ты предал нас в последний раз. Из-за тебя Сатана требует сотню тысяч душ в оплату за нарушение соглашения. Он собирает силы, и не ровен час, он нападёт на Небеса. У нас есть законы, но по какой-то причине за тысячи лет ты не научился им следовать.
В его руке появился золотой трезубец, и Харвестер закрыла рот рукой, чтобы сдержать рвущийся наружу крик ужаса.
Не так давно Гэтель вонзила полдюжины таких вещей в тело Харвестер. Каждое место, которое пронзалось тогда клинками, начало с новыми силами пульсировать, как будто мышцы помнили ту агонию и собирались нести её на протяжении всей вечности.
Михаил вонзил остриё в руку Ривера, пригвождая её к земле. Лицо Ривера выражало мучение, на лбу выступил пот, но мужчина не издал ни звука.
– Нет!
– крикнула Харвестер.
– Не делайте этого!
Никто не послушался. Она начала бороться со Стражами, рыдая, когда архангелы продолжили втыкать клинки в Ривера: в каждую руку, ногу, бедро и крыло. Ривер не произнёс ни звука, когда кости ломались, и кровь ручейками бежала по твёрдой земле.
Уриэль вонзил клинок в живот Ривера, и крики Харвестер даже не стихли, когда Габриэль пронзил его грудь. В этот раз Ривер захрипел и закашлялся кровью, и впервые с начала этого ужаса он закрыл глаза.
– Прости, Ривер, - прохрипела Харвестер, слёзы бежали по её щекам. Она закричала, когда Рафаэль высоко поднял клинок и вонзил его в горло Ривера.
Ривер судорожно вздохнул, кровь сорвалась с его бледных губ.
– Мы не получаем от этого удовольствие, - сказал Рафаэль Риверу, но Харвестер посчитала всё это брехнёй. Другие архангелы выглядели либо печальными, либо безразличными, но Рафаэлю не удалось скрыть ликование.
– Харвестер. Иди сюда.
Стражи отпустили её, и она, спотыкаясь, побрела к Риверу, но прежде чем она до него добралась, её поймал Габриэль.
– Что ты делаешь?
– Она попыталась вырваться, но её окружили другие архангелы.
Рафаэль опустился на колени рядом с Ривером и Харвестер накрыл шок, когда архангел нежно провёл по его щеке.
– Не всё потеряно, Энриет. Когда один падает, другой поднимается.
– Он провёл рукой по луже крови Ривера и встал, повернувшись к Харвестер.
Все архангелы запели глубокими, дивными, великолепными голосами. Харвестер замерла на месте, когда к ней подошёл Рафаэль. Он остановился в шаге от неё.