Робин Гуд

Гершензон Михаил Абрамович

Скателок поплотнее запахнул свой плащ, отец Тук накинул на голову капюшон, и стрелки исчезли за серой пеленой дождя.

– Ещё месяц назад мы прошли бы здесь посуху, нам не нужно было бы для этого даже вертеть над головой мечами, – сказал отец Тук, сворачивая с тропинки в чащу.

Вековые дубы и буки так густо росли здесь, что даже поредевшая ржавая листва защищала от дождя.

Приземистый Скателок легко скользил под ветвями деревьев; отец Тук с трудом прокладывал себе дорогу в чаще, едва поспевая за лёгким

на ногу приятелем.

Извилистый лесной коридор вывел друзей на поляну, по которой, словно грибы-великаны, разбросаны были могильники древних британцев.

Пот вперемешку с дождём катился по лицу фриара Тука, когда, одолев наконец долгий подъем, они ступили на гладкие плиты дороги, проложенной римлянами восемь столетий назад.

Отсюда, с пригорка, далеко видна была окрестность.

Солнце прорвало тучи, и каменная лента, сбегавшая к западу, ярко блестела под косыми лучами, а на востоке, над лесом, широкой дугой, едва не кольцом, встала сверкающая радуга.

Скателок, прикрыв ладонью глаза, внимательно всматривался в даль.

– Смотри! – воскликнул отец Тук. – Кто-то едет сюда из Понтефракта. Клянусь святым Патриком, не дальше как через час мы вознаградим себя за долгий пост!

Когда всадник выбрался на освещённую закатным солнцем дорогу, зоркие глаза стрелков разглядели, какого гостя шлёт судьба.

Рыцарь, одетый в чёрную кольчугу, понуро покачивался в седле. В правой руке он держал копьё, у левого локтя болтался маленький щит.

– Вряд ли он сдастся без боя, – промолвил отец Тук, доставая из колчана боевую стрелу. – Приготовься, приятель, как бы нам не упустить долговязого. С этими рыцарями вечные хлопоты: чуть что, они хватаются за меч, не то что наш брат, монах.

Скателок с уважением взглянул на опытного стрелка и тоже приготовился к драке. А всадник, погруженный в глубокое раздумье, а может быть задремав, доверился своему коню и ехал, не глядя на дорогу.

– Привет вам, сэр рыцарь! – громко окликнул его отец Тук. – Мой господин просит вас свернуть с пути и разделить с ним его скромный обед.

Всадник придержал коня и с удивлением вскинул глаза на фриара Тука и Скателока.

– Ты, верно, принял меня за другого, стрелок. Меня не знают в этих краях. Кто твой хозяин и где его замок?

Отец Тук, держа стрелу за стальной наконечник, почёсывал её древком свою тонзуру, смущённый убогим видом рыцаря, его мокрой изрубленной кольчугой и конём, который стоял, широко расставив облепленные грязью ноги, словно приготовился околеть. А Скателок и вовсе растерялся, услыхав дружелюбный голос всадника.

– А… а… не ошибся ли ты в самом деле, фриар Тук? – пробормотал он, подмигивая товарищу так выразительно, что рябое лицо его покрылось морщинками.

Отец Тук лукаво улыбнулся.

– Нет, сэр рыцарь, – сказал он, – тут нет никакой ошибки. Мой господин – Робин Гуд, а замок его – в Бернисдэльском

лесу.

– Я слыхал это славное имя, – спокойно ответил рыцарь. – Я охотно сверну с дороги, чтобы увидеть, правду ли говорит молва о вашем господине, хотя я и думал обедать в Донкастере или Блейтсе.

Он послушно повернул коня и последовал за стрелками. Так молча и ехал, не глядя по сторонам, пока Скателок с отцом Туком вели его коня под уздцы к Бернисдэльским пещерам.

Скателок шёл нахмурившись, потому что никак не мог взять в толк, зачем нужна Робину такая жалкая добыча, а отец Тук то и дело поддразнивал неопытного стрелка.

Робин Гуд вышел гостю навстречу.

– Привет тебе, рыцарь! – воскликнул он. – Наш охотничий стол накрыт, и мы рады всякому, кого посылает нам случай. Мои молодцы проголодались так, что готовы жевать тетиву своих луков. Задайте же корма коню, ребята, и скорее за стол. Сэр рыцарь, ты сядешь здесь, у огня, чтобы поскорее просохла кольчуга, не то ржавчина сгложет её прежде, чем изрубят вражьи мечи.

Низкие козлы покрыты были уже длинными дубовыми досками, которые прогибались под тяжестью жареных уток, рыбы, пирогов, эля и заморского вина.

Три десятка молодцов в зелёных кафтанах уселись за стол и так дружно принялись работать челюстями, как будто отродясь ничего не ели.

И каждый с усмешкой следил за тем, как старательно потчует Робин долгожданного гостя. Потому что таков был обычаи у лесных охотников: сперва накормить знатного путника до отвала, а потом облупить, как яичко. Только Билль Белоручка сидел в дальнем конце стола и хмурился, не спуская с рыцаря глаз, да Скателок неодобрительно посматривал то на отца Тука, то на Робина: ему жаль было злосчастного гостя.

Весёлый стрелок не спросил у рыцаря ни имени, ни цели его пути.

– Нынче дичь в лесах хороша и рыбы много в прудах. Нет страны краше старой Шотландии, нет в Шотландии леса, что поспорил бы с Шервудом и Бернисдэлем.

Так приговаривал Робин. И молодцы ухмылялись и переглядывались друг с дружкой, потому что изо дня в день весёлый стрелок повторял эти слова рыцарям и монахам, а те от страху давились куском жирной дичины и никак не могли донести до рта кубок тёмного эля, не расплескав его дрожащей рукой.

Наконец гость окончил обед и утёр рот рукой. А Робин Гуд, по обычаю вольницы, обратился к нему с учтивым вопросом:

– Хорошо ли поел ты, сэр рыцарь?

На это рыцарь ответил:

– Три недели уже мне не случалось так обедать.

– А не думаешь ли ты, сэр рыцарь, что негоже благородному господину угощаться у стола простого пахаря без приличной расплаты?

Тут стрелки затаили дыхание, с любопытством ожидая ответа. Обычно при этих словах знатные путники менялись в лице: тот затрепещет, как осиновый лист, этот схватится за свою мошну или выхватит из ножен меч.