Робин Гуд
Шрифт:
Это почти точный перевод отрывка из «Подлинной истории» Питера Мартина, но в оригинале Джон не кузнец, а йомен. Это значит, что он сам или его отец (как уже говорилось, в момент встречи с двадцатилетним Робин Гудом Джон был еще моложе) имели свой дом и землю, где разводили скот, как утверждает Додсворт, или, скажем, выращивали капусту. Понятно, что эта рутина не радовала юного силача, и он предпочел разбойничий промысел. Робин поручал ему самые рискованные дела, а часто Джон, как кажется, действовал и по собственной инициативе. Например, в той же «Малой жесте» он, назвавшись Рейнольдом Гринлифом («зеленый лист»), поступил на службу к шерифу Ноттингемскому и похитил у него всю серебряную посуду, да еще увел с собой в отряд шерифского повара, предварительно по примеру атамана испытав его силу в поединке.
На севере Англии Маленький Джон долго оставался народным героем, не уступающим популярностью самому Робину. Об этом говорит изречение, которое часто вывешивалось (а
В «Айвенго» Вальтера Скотта, ставшем отправной точкой всей новейшей робингудовской традиции, Джон присутствует заочно. Когда Ричард Львиное Сердце спрашивает Робина, есть ли у него в отряде человек, который «мало того что подает советы, но еще хочет руководить каждым твоим движением», разбойник отвечает: «Как же, есть у меня помощник по прозвищу Маленький Джон. Его теперь нет с нами: он отправился в дальнюю экспедицию, на границу Шотландии. Я признаюсь вашему величеству, его советы часто меня тяготят. Однако, подумав, я не могу на него сердиться, зная, что он в своем усердии думает только о моей пользе» [38] . С тех пор в романах и фильмах Джона неизменно представляют помощником Робин Гуда — верным, отважным, но не слишком сообразительным. Если Робин в большинстве популярных версий его истории превращен в аристократа, то Джон остается воплощением английского народного духа, каким его хотят видеть сами англичане — блондинистый, медвежеватый, честный до наивности и отчаянно свободолюбивый.
38
Здесь и далее цитируется перевод Елизаветы Бекетовой, бабушки Александра Блока, впервые изданный еще в 1882 году и регулярно переиздающийся до сих пор.
Вальтер Скотт дает яркое описание и другого всем известного соратника Робин Гуда — монаха Тука, который в «Айвенго» назван причетником из Копменхерста: «Черты его лица не обличали ни монашеской суровости, ни аскетического воздержания. Напротив, у него было открытое свежее лицо с густыми черными бровями, черная курчавая борода, хорошо очерченный лоб и такие круглые пунцовые щеки, какие бывают у трубачей. Лицо и могучее сложение отшельника говорили скорее о сочных кусках мяса и окороках, нежели о горохе и бобах». Это не вымысел писателя, который с большой аккуратностью относился к историческому материалу. Таких монахов-жизнелюбов было немало в английских монастырях XII–XIII веков, особенно в провинции. В документах той эпохи нередко встречаются жалобы на монахов, которые небрежно относились к своим обязанностям, ели в пост мясо (в том числе добытое браконьерством), приводили в обитель женщин и даже открыто селили их в своих кельях. Были и монахи, помогавшие разбойникам, прятавшие их и предупреждавшие об опасности. К числу таких, похоже, относился и брат Тук.
Судя по балладе «Робин Гуд и отчаянный монах», Робин познакомился с ним привычным для себя способом. Услышав от товарищей, что в Аббатстве источника (Fountain's Abbey)живет монах, способный одолеть и его, и всех его людей в стрельбе из лука и схватке на мечах, разбойник без промедления пустился на его поиски. Когда он отыскал брата Тука, тот выглядел совсем не по-монашески — в стальном шлеме, с мечом и щитом (кстати, так же снарядился и сам Робин, что было для него крайне нетипично). Дальнейшее — перетаскивание друг друга через ручей с последующим состязанием в стрельбе и отчаянной схваткой на мечах — убедило Робина, что его новый знакомый силен, смел и к тому же наделен чувством юмора. Для виду запросив пощады, он протрубил в рог, вызвав на подмогу стрелков, но монах тут же свистнул — и на помощь ему из леса примчались полсотни свирепых псов. Только когда Маленький Джон застрелил десяток из них, монах согласился пойти на мировую:
Я вам отсыплю золотых, Сошью любой наряд. Хоть год живите у меня, Я буду только рад.В оригинале монах пообещал Робин Гуду каждое воскресенье выдавать ему нобль (золотую монету) в виде дани, досыта кормить разбойников и к каждому из трех главных церковных праздников шить им новую одежду. Далее в переводе Ивановского говорится:
С тех пор в аббатстве за рекой, В крутых его стенах, Был у стрелков надежный друг, Отчаянный монах.Опять расхождение с оригиналом: там сказано, что монах уже семь лет жил в Аббатстве
Известное в средние века Аббатство источника действительно находилось в Скелдейле, недалеко от Барнсдейлского леса; оно принадлежало ордену цистерцианцев. В Шервудском лесу есть небольшой Источников лог ( Fountain Dale),а рядом с ним — колодец брата Тука, но никакого монастыря там никогда не было. В то же время баллады называют Тука не «монахом» (monk),а «братом» (friar),то есть членом одного из нищенствующих орденов, появившихся в Англии только в середине XIII века и первое время не живших в монастырях, а странствующих в поисках подаяния небольшими общинами или поодиночке. Поэтому или Тук никогда не жил в Аббатстве источника, или вся история его встречи с Робин Гудом вымышлена.
Второе кажется более вероятным, тем более что брат Тук вписался в робингудовскую традицию довольно поздно. Баллада, героем которой он стал, относится к началу XVII века, в более ранних источниках он не встречается, да и из поздних упомянут лишь в двух. Гораздо раньше его имя появилось в исторических документах: в королевской грамоте 1417 года упомянут бывший священник из Сассекса с этим прозвищем, который бросил свой приход и вступил в разбойничью шайку. В 1429 году тот же персонаж снова упоминается в грамоте, уже как главарь разбойников; сказано также, что его настоящее имя — Роберт Стаффорд. Что с ним стало дальше, неизвестно, как неизвестно и то, почему он выбрал прозвище Тук. Старинное слово Tuck означает как «скрывающийся», так и легкий меч или рапиру. Разбойнику подходят оба значения, но почему это слово отнесено именно к монаху?
Ответ может дать уже упомянутая традиция майских игр с участием Робин Гуда и его соратников. Как ни странно, Маленький Джон там появлялся редко, зато брату Туку отводилась весьма заметная роль. Его роль играл человек в монашеской рясе (часто с подложенной под нее подушкой, изображавшей живот) и с дубиной в руке. Он участвовал в шествии Короля и Королевы мая — напомним, что ими обычно были Робин Гуд и дева Мэриан, — смешил собравшихся шутками, а потом вместе с другими танцевал моррис. Тук присутствует и в народных фарсах о Робине, включая самый ранний — «Робин Гуд и шериф Ноттингемский», записанный в 1475 году. Особенно много таких фарсов появилось в эпоху Реформации; некоторые игрались при дворе Генриха VIII, и монах Тук непременно присутствовал там как сатира на католическое духовенство. Около 1560 года печатник Джон Копленд издал сборник пьес, куда вошел фарс «Робин Гуд и монах». Там Робин и Тук после схватки опустошают в знак примирения бочонок вина, а потом разбойник жалует монаху ladyfree— в тогдашнем значении гулящую девку. Прыгая от радости, брат Тук распевает непристойные куплеты.
Из народной литературы причетник из Копменхерста бодро шагнул в профессиональную. Шекспир в пьесе «Два веронца», написанной в конце XVI века, вложил в уста одного из персонажей (что характерно, разбойнику) следующую фразу:
Ручаюсь плешью старого монаха Из удалой ватаги Робин Гуда, Он подходящий атаман для нас! [39]В те же годы брат Тук отметился как герой второго плана в пьесах Энтони Мандея, где он вместе со своей возлюбленной Дженни преданно служит Робину. После этого он присутствовал практически в каждом произведении о «вольных стрелках», почти не меняясь: это силач, обжора и выпивоха, такой же символ «доброй старой Англии», как Маленький Джон. «Айвенго» В. Скотта и «Дева Мэриан» Т. Пикока заложили традицию, по которой Тук был влиятельным членом разбойничьего «штаба», третьим по значению после Робина и Джона. Кое-кто из авторов намекал, что он умеет читать и писать и уже поэтому является «мозговым центром» робингудовской ватаги. В повести Михаила Гершензона «Робин Гуд» он даже пишет прокламации, призывающие крестьян к восстанию. В англоязычной прозе монах таких подвигов не совершает, но оттого не становится менее симпатичным. Странное дело: если в годы Реформации его использовали для борьбы с католической церковью, то теперь он скорее пропагандирует ее.
39
Перевод В. Левика.