Робинзон из-под моста
Шрифт:
– Прими совет профессионала, лучше сделать профилактику, чем лечить эту болезнь. Иначе, придется искать себе место под мостом))).
– Вот, напугал! Ты же не жалуешься. Я сварганю себе избушку под мостом Золотые Ворота. Знаешь это где?
– В Сан-Франциско))).
– Ты посмотри, какие бомжи грамотные пошли? Хочешь, и тебя с собой возьму. И Константина с собой прихватим))).
– Я с тобой буду жить под любым мостом.
Я вложил в эту строчку чувства. Мне хотелось, чтобы Татьяна почувствовала их. Вместо этого она долго не отвечала. Потом прислала смайлики, и наконец, разродилась фразой, ничего не имеющей к моему сообщению.
– Отец пришел, буянит
– Спокойной ночи.
Нянькой для Константина пришлось стать почти на две недели. Все это время он лежал не вставая. Ходил под себя. Вернувшись с работы, мне первым делом приходилось выстирывать тряпки. Потом менять повязку на ране и только потом у меня было время на себя. За это время зима подошла еще ближе. В доме становилось прохладнее. Сквозняки находили себе путь, чтобы занести ледяной воздух в дом. Пришлось один обогреватель положить на пол подле матраца, иначе спать было невозможно. И Константина было жаль. Он трясся под тряпками. Хотя у него могла подниматься температура. К счастью, рана зарастала правильно, без нагноений, за чем я внимательно следил.
В воскресенье пошел первый снег. Зима подзадержалась в этом году, поэтому решила компенсировать все одним днем. С утра задул ветер. Под мостом он ускорялся и свистел в углах моего шаткого домика. Меня и разбудил этот свист. В доме, напротив, стало уютнее. Я поставил чайник и почувствовал, как внутри меня всколыхнулось чувство удовлетворения от уюта. Константин прислушивался к звукам снаружи.
– Зима, Костян!
– Я выглянул в подслепое окошко и увидел, как метель несет мимо окон снег.
– Дожили.
Пес вытащил язык и смачно облизал свой нос. Так он выпрашивал себе фрикадельку. Таблетки я перестал крошить ему в мясо, уже дня три, но у пса выработался рефлекс, проснулся, дай фрикадельку.
– Ты меня разоришь гастрономическими пристрастиями. Как встанешь на ноги, будешь опять есть, что приготовлю.
Но фрикадельку я ему дал и попутно отметил, что нос у собаки блестит здоровым влажным блеском. Как бы он не начал меня дурить, прикидываясь больным. Через болезнь Константина мне и самому пришлось питаться лучше, чем обычно. Я поправился, и как мне показалось, окреп и посвежел. На работе стал меньше уставать и домой возвращался пружинящей походкой.
К обеду ветер стих. Я вышел на улицу. По обе стороны от моста валил крупный снег. Он падал отвесно, еще больше изолируя мой необитаемый остров от остального мира. Снежные шторы скрывали часть дневного света, создавая сумерки под мостом. Слева от входа в мой домик, сквозняком намело невысокий сугроб. Он был плотным и смешан с пылью, отчего имел коричневый оттенок.
Я придвинул ногой снег ближе к основанию стены дома. Дополнительная изоляция не помешает. Из дома донесся скулеж Константина. Я открыл дверь и увидел на входе пошатывающегося пса. Он щурился на дневной свет и часто вдыхал морозный воздух. Повязка на его спине сползла набок.
– Выходи, Костян.
– Я очень обрадовался тому, что он, наконец, встал на лапы.
– А то хату застудишь.
Пес сделал осторожный первый шаг в снег, потом второй и немного прихрамывая, вышел на улицу полностью. Константин лизнул несколько раз снег и опустившись на передние лапы, зарыл в него свой нос. Ему хотелось подурачиться, но сил еще не было. У меня отлегло от души. Мне казалось, что мой четвероногий друг никогда не сможет ходить.
С каждым днем Константин становился все самостоятельнее. Через неделю он пропадал на улице целыми днями. Через две попытался присоединиться к собачьей свадьбе, но из-за хромоты не смог стать полноценным "женихом". Не хватало скорости, чтобы бегать за потенциальными "невестами". Два дня собаки не было дома. На третий он явился, сильно прихрамывая. На теле появилась пара новых ран, и старая начала немного кровить.
– Костян, ты скоро станешь похож на Франкенштейна! Какие тебе свадьбы, ты же на лапы только встал?
Пес понял, что его ругают, лег на живот и виновато смотрел на меня. Я обработал его раны перекисью и истратил на них последние запасы подорожника. Константин не скулил, чувствуя вину, терпел и скрежетал зубами.
Тот первый снег растаял через день. Мне открылась неприятность, которую он нес собой. Мой домик стоял на склоне. Потоки талой воды стекали прямо под дом. Если я собирался дожить до весны, то следовало подумать о том, как развести потоки в стороны от дома.
В ноябре, после праздников, стукнули настоящие морозы. Под двадцать градусов. Я притащил со склада несколько сломанных палет, на случай, если температура в доме упадет очень сильно. Мороз ударил ночью, под утро. Я проснулся оттого, что замерз и от неестественного положения на матраце. Воздух от холода в нем сжался и матрац потерял упругость. Стены дома щелкали на морозе, а щелчки опор моста больше походили на винтовочные выстрелы. Снега не было и мороз творил с моим жилищем, что хотел.
От холода я спасался на работе. Там мерзнуть было некогда. Заодно заработал денег на теплую зимнюю куртку и штаны с синтепоновым подкладом. В них я и спал, всеми ночами молясь о том, чтобы быстрее выпал снег. Бог услышал мои молитвы через три дня. Мороз резко прекратился. С одной стороны моста небо затянуло низким свинцовыми тучами. Воздух вначале остановился, затих, будто бегун на старте, а потом природа разродилась жутким бураном.
Углы моего дома засвистели на ветру. Домик затрясся под напором стихии. Не было слышно даже проезжающих машин над головой. Под мостом сразу же сделалось темно, как ночью. Константин заиграл ушами, бросая на меня испуганный взгляд, а потом забрался на матрац и свернулся подле меня калачом.
Вьюга неистовствовала до вечера, всю ночь и только к обеду следующего дня успокоилась. Выдохлась так же мгновенно, как и началась. На этот раз снега выпало очень много. С подветренной стороны образовался сугроб почти до крыши. Снег был таким плотным, что выдержал Константина, пытавшегося забраться на крышу. Пес вознамерился перепрыгнуть на крышу, но во время толчка, вершина сугроба подломилась и он бесславно провалился между сугробом и стеной дома. Однако выбрался он оттуда довольный, с заснеженной мордой, громко чихнул и стряхнул с себя снег.
Меня же снег наводил только на одну мысль - надо утеплять дом. На работу я не пошел, занявшись подвозом снега к стенам дома. К вечеру мой дом стал похож не снежную избушку.
– Была у зайца изба лубяная, а у лисы ледяная, а у нас с тобой Костян, гибридная. Утепление пошло на пользу. Дома стало тепло, как в начале осени. Можно было раздеться и принять, наконец, ванну, как бы пафосно в моем положении это не звучало.
Я разжился кастрюлей и кипятильником, когда понял, что по-другому чистоплотные нужды справить у меня не получится. Вылил пятилитровую бутылку воды в кастрюлю и поставил нагреваться. А сам в это время включил ноутбук. Вечер - время для общения с Татьяной. В последнее время, мне кажется, мы исчерпали все темы для разговоров. Душа тянулась к ней, но о чем разговаривать, она не знала. В природе, после такого времени общения был предусмотрен шаг к более близким отношениям. Мы его не делали и возникал вакуум, отсутствие динамики.