Робот-насильник
Шрифт:
– Всё ясно, - сказал Пип.
– Это когда между ног второй рот.
– Да, вроде того. Наверно, из-за "музыки" она заломила с меня десять долларов... За простое влагалище без "музыки", чтоб только сунуть и вынуть, роботессы больше двух баксов не берут...
Они шли вдоль витрин бесконечных сексшопов, струивших на тротуары голубоватый свет. За стёклами красовались пенисы и вагины всевозможных размеров. Иные были настоящими гигантами. Пенисы автоматически дёргались и извивались, периодически выпрыскивая какую-то мутную жидкость.
В стёклах отражались силуэты фланирующих роботесс. Микки
– Эй, красавчик! За десять баксов - музыка сфер!
– Красавчик, пять баксов - и улетишь на небеса!
По улице медленно скользили автомобили. Иногда они останавливались, и на свет включённых фар тут же сбегались роботессы. Они торопливо выстраивались рядком, приспустив трусики и распахнув платья-халатики. Мамка - как правило, из людей, - наклонялась к окну машины и толковала с пассажирами.
Микки с Пипом прошли мимо одной такой группы. Двое вылезших из машины молодчиков, небритых, поджарых, с сигаретами в зубах, ходили от одной роботессы к другой и бесцеремонно засовывали им во влагалища пальцы, проверяя свои ощущения. Роботессы терпеливо ждали результатов проверки и игриво посмеивались. Они стояли спиной к витрине, в которой голый манекен-женщина хлестал голого плёткой манекена-мужчину. При каждом ударе тот кривил рот, испускал хриплые стоны и выплёскивал из огромного пениса фонтанчики.
– Что-то вы слишком долго выбираете, - ворчливо покрикивала мамка.
– Другие всунут палец на пару секунд, сразу всё поймут и забирают каких нужно девочек, а вы тут канитель разводите!
Одна роботесса, желая продемонстрировать вместительность своей вагины, изогнулась дугой: вагина у неё и в самом деле была вместительная и автоматически сжималась и чавкала, смахивая на рыбью пасть.
– Два доллара, всего два доллара, - как заведённая, повторяла она.
Пип обернулся к Микки.
– Если я вставлю в её дырку свой штырь, он прогрызётся до аккумулятора за пару секунд. А ты, хозяин, не чувствуешь потребности вставить кому-нибудь?
– Чувствую, ещё как чувствую, - признался Микки.
Они шли мимо подворотни, в которой трахалось сразу несколько пар, расстелив подстилки прямо на асфальте. Пип остановился было поглазеть, но из темноты вынырнул плечистый двухметровый робот и довольно грубо посоветовал ему идти своей дорогой.
– Ты вылечил меня на славу, - говорил Микки, идя.
– Шишка у меня стоит так, что сейчас порвёт плавки.
– Ну и давай, - сказал Пип.
– А то чего терпеть зря.
– Да вот, понимаешь, гложет меня сомнение...
Замечая на себе его взгляд, роботессы растягивали губы в улыбке, поднимали подолы платьев и начинали вилять бёдрами.
– Дырки у многих здешних дам далеки от стерильной чистоты. А есть которые специально заражают мужиков. Об этом без конца пишут в газетах.
– Заражают?
– удивился Пип.
– Зачем им это нужно?
– Не им, а хозяевам. В городе есть люди, которые считают, что всё, чем здесь занимаются - грех, и надо отваживать отсюда людей любыми способами, в том числе самыми жестокими. Это всякого рода поборники здорового образа жизни, борцы за нравственность, сектанты-пуритане и прочие чистоплюи. Они засылают сюда роботесс с такими венерами, что потом не вылечишься.
– Какая сложная жизнь у вас, людей, - сказал Пип.
– Хорошо, что к моему штырю зараза не липнет.
Они шли и шли, сворачивали из улицы в улицу, а сексшопам и путанам не было конца.
Над некоторыми улицами пролегали рельсы навесного метро. Временами по ним скользили поезда, словно бы состоящие из одного длинного вагона, бесшумного и гибкого, как змея. Поезда проносились почти пустыми в этот ночной час; редко когда в их освещённых окнах можно было заметить одинокого пассажира, прильнувшего к стеклу и разглядывающего происходящее внизу. По тёмным глянцевым стенам небоскрёбов промахивали отражения этих окон, и, перекидываясь с небоскрёба на небоскрёб, вместе с поездом уносились вдаль.
На одной улице приятели едва не угодили в полицейскую облаву. Началось с того, что среди здешних роботесс внезапно возникло волнение. Послышались крики и визг. Несколько металлических дам промчались мимо Микки и Пипа, едва не сбив их с ног. Потом зазвучали тяжёлые лязгающие удары, как будто били кувалдами по железу. Микки, оглянувшись, увидел свирепую драку двух банд. Дрались не роботессы, а здоровые металлические увальни, снабжённые чугунными кулачищами и электрическими дубинками. К месту побоища сбегались роботы-сутенёры и роботы-охранники, которые пасли проституток. Вскоре вся середина улицы превратилась в поле яростного побоища.
– Кажется, что-то не поделили сутенёрские бригады, - пробормотал Микки.
– Нам лучше убраться отсюда, а то попадём под горячую руку.
Его предположение подтвердила худенькая роботесса в серебристом платьице и чёрном всклокоченном парике "под мальчика".
– С соседней улицы конкуренты подвалили, - сказала она.
– Выживают нас отсюда.
– И часто тут такое?
– спросил Микки.
– Нет, только в последнюю неделю стали наезжать, а за сегодняшнюю ночь это вообще уже третий наезд. Наши пока держатся. Да и с чего мы должны отдавать эту улицу? Им что, своей мало?
В небе раздался рёв сирены. На проезжую часть опустились два полицейских аэромобиля. Робокопы принялись поливать всех подряд клейкой пеной, которая твердела в считанные секунды. Драчуны бросились врассыпную, но пена настигала их и опутывала ноги и руки, валила на асфальт.
– Ой, надо драпать!
– воскликнула роботесса.
– Я ведь работаю без лицензии, а копы это ужасно не любят!
– Почему ты работаешь без лицензии?
– полюбопытствовал Пип, торопясь вместе с Микки за новой знакомой.
– Да тут почти все так работают! Для наших хозяев это лишний расход. Мы и так мало зарабатываем, все нас обдирают кому не лень, конкурентов полно, расценки на услуги падают, клиенты пошли такие, что уже требуют, чтобы мы и презервативы и дезинфексикаторы предоставляли за наш счёт... А ведь нам ещё и профилактику надо делать, и внешний вид поддерживать на уровне... Тут уже на лицензию никаких денег не остаётся...
Она свернула за угол и нырнула в тёмную подворотню. Микки с Пипом последовали за ней. Далеко заходить не стали, остановились у выхода.