Роддом, или Жизнь женщины. Кадры 38–47

Соломатина Татьяна Юрьевна

Так. Паспорт, страховка, карты дебетовые и кредитные. Вещей – самый минимум для Муськи. Всё остальное на месте можно прикупить. Только ручная кладь. Мусечку – в кенгуру. В руках – один небольшой кожаный баул. Билеты он купил в бизнес-класс, хотя Мальцева, зараза, сопротивлялась. Десять часов лёту только до Нью-Йорка!

Опупеешь. Ты куда свои длиннющие ноги будешь вытягивать? А Муську, выкручивающуюся червяком и слишком любознательную даже для её возраста, как будешь удерживать от топочения ногами по спинке кресла соседа по эконому? Да, неоправданно дорого. А что делать? Чтобы дожить до оправданности, надо иногда раскошеливаться.

Проводил по-семейному. Перекрестил на всякий случай. Когда уже не видела. Мусенька помахала папе красивой пухлой ладошкой. Чуть не разрыдался. Танька даже не обернулась после таможенной будки. Зараза!

До Нью-Йорка долетели нормально. Она опасалась, что Муська будет нервничать при взлёте и посадке, но – нет. Дитя откровенно наслаждалась наслаждалось новой обстановкой и щедро улыбалось стюардессам. Прекрасно себя вела на американской таможне. Пришлось изменить правилу: не курить при Мусе. Но уж очень хотелось после десятичасового перелёта. Так что она выскочила наружу из «русского» терминала, посадила Мусю на скамейку и перекурила рядом. Повернувшись к дочери спиной. Глупость, конечно, несусветная. Но давши слово – держи. Панин, возможно, не удостоен её любви, но уж верности данному слову Сёма явно заслуживает.

Пересадка на внутренний американский рейс. Какое счастье, что нет багажа. Но даже относительно налегке – утомительно. Муся вполне себе ощутимый вес и требует развлечений. И это она ещё очень самодостаточный ребёнок! Что же происходит с другими мамашами? Вот отчего они звереют! Даже Татьяна Георгиевна

уже ощущала лёгкое раздражение, когда наконец прошла «рукавом» в самолёт Нью-Йорк – Денвер. Персонал безупречен, но Мусе стало уже слишком перемещений-впечатлений. Она начала кочевряжиться, орать и ни за что не хотела спускаться с маминых рук в кресло бизнес-класса. Куда-то вдруг исчез стюард, мгновением прежде поприветствовавший пассажирку бизнес-класса Maltzeva. Вдруг установилась совершенно предгрозовая тишина, которая бывает лишь в природе, но никак не в многолюдном перенаселённом бытовым шумом аэробусе… Мир сузился до одиночества, сопровождаемого лишь Мусиным криком. Татьяна Георгиевна пыталась снять с плеча сумку, попутно успокаивая дочь, и тут кто-то нежно тронул её за плечо… Что-то ангельское, ещё не совсем умершее (хотя демон уже усмехался, откручивая крышку с очередной без счёта бутылки виски), вдруг встрепенулось, зашуршало крыльями, вспыхнуло факелами в пещерах подсознательного, давно упрятанного во мрак… А после и голос, от которого мгновенно выжало надпочечники, сдавило кованым обручем голову, стиснуло лёгкие и стало нечем дышать… Мир схватился в смертельной схватке сам с собой, безумно пульсируя, обхватывая, давя, изгоняя… И только Мусин рёв где-то по ту сторону мира удерживал ангела от воскрешения…

– Ma’am, can I help you?

Собрав остатки сил, порванных в клочки на границе состояний, Мальцева обернулась.

Перед ней стоял улыбающийся, поседевший, заматеревший, живой и невредимый Матвей.

Её Матвей!

Продолжение непременно следует…