Роддом. Сериал. Кадры 14–26
Шрифт:
– Ну что ты сравниваешь!
– Я не сравниваю, Панин. Я наглядно демонстрирую, насколько я уступчивее тебя. И что основное препятствие к нашему с тобой браку вовсе не портрет покойного Матвея или живая Варя, а то, Сёма, что ты так и не научился быть чуточку терпеливее, чуточку мудрее и любишь ты не столько меня, сколько свою любовь ко мне. Матвей любил меня. Я хочу выйти замуж за человека, который будет любить меня со всеми моими дермоидами! Со всеми моими портретами, со всей моей язвительностью и со всей моей любовью к плюшевым медведям от малолеток и со всеми моими юбками! – последнее она чуть не прокричала и по щекам у неё покатились
Панин подошёл к ней, присел на корточки и, взяв за щиколотки своими крепкими большими ручищами, тихо и нежно сказал:
– Именно на этом месте нас сегодня прервали… Кстати, о юбках. Тань, как ни прекрасна твоя юбка, может быть, ты сейчас не будешь за ней прятаться?
Кадр двадцать третий
Осознание очищенного кишечника и выскакивающее тельце малыша
В понедельник в завершение пятиминутки Панин сказал собравшимся:
– Вы прекрасно знаете, коллеги, что в настоящий момент ратующие за право рожать без врачей, продвигают лицензирование деятельности домашних акушерок. Сегодня у них начинается конференция. Мне позвонили из Минсоцздрава рано утром и попросили, чтобы кто-то из врачей и акушерок нашего родильного дома присутствовал на этой конференции и написал некоторые… Ну, не знаю. Заключения. Что-нибудь вроде рекомендаций. На основании услышанного и увиденного. Положительных рекомендаций!
– Угу, а комсомольские значки не начистить? – буркнул про себя Ельский.
– У них что, конференция с демонстрацией будет?! – подал реплику Родин.
– Безусловно, Сергей Станиславович! – совершенно серьёзно парировал Панин. – В видеозаписи. Желаете участвовать, доктор Родин?
– Свят-свят-свят! У меня дел по горло!
– Очень хорошо. Вот ими и занимайтесь. От акушерской службы поедут Мальцева и Шрамко. От неонатологов – прошу Владимира Сергеевича командировать кого-нибудь.
– Сам поеду! – чуть громче пробурчал Ельский.
– Татьяна Георгиевна, перестаньте делать мне страшные глаза. Если вы с Маргаритой Андреевной пару часов проведёте на конференции, ваше отделение не развалится. Тем более я сегодня целый день на работе. Так что никаких возражений слышать не желаю. Поедете, послушаете, посмотрите и напишете. Вы – как врач. Маргарита Андреевна – как опытная высококвалифицированная акушерка. И напишете что-нибудь – подчёркиваю! – позитивное. Если Минсоцздрав лицензирует домашних акушерок – нам же с вами легче будет. Тогда за их ляпы будем отвечать не мы. Хотя, – Панин вздохнул, – с последствиями этих ляпов бороться, как и прежде, нам. Но в случае материнской и младенческой смертности в родах на дому, с нас уже не будут срывать погоны, отдавать под суд и ставить к стенке.
– Ага, хотелось бы верить! – саркастично усмехнулся Родин.
– За работу! Татьяна Георгиевна, зайдите прямо сейчас ко мне, получите адрес и отправляйтесь. Маргарите Андреевне я ещё до пятиминутки позвонил, она вас ждёт уже одетая.
– А почему это ты без кольца? – спросил Панин, как только они оказались у него в кабинете.
– Потому что я на службе. Кто на нашей работе кольца носит? Я уже давно не ношу, если ты не заметил. Раньше всё на доверии было: акушерки и операционные сёстры найдут забытое в ящике стола – принесут. А теперь у нас тут кто только не бродит.
– Не ври, не поэтому!
– Сёма, ты же ко мне ещё не переехал с чемоданами, да? Так что кольцо пока очень условно считается обручальным.
Очень
– Семён Ильич, давай отныне на работе – о работе, а с бабами – о бабах, ага? Давай адрес. И спасибо, что удружил! Вот уж действительно, больше послать было некого, как только меня и Марго. А если в следующий раз тебе прикажут отправить кого-нибудь на митинг «Оголи сиську против нечестных выборов»?
– Да я сам поеду! С тобой, разумеется…
– Ты-то что оголять будешь?!
– Ну всё, хватит. Кого я ещё пошлю? Ничего, развеешься. Понедельник день неоперационный. На эту конференцию ещё и Денисенко катится. А меня попросили кого-то всё-таки грамотного прислать.
– Они там, в Минсоцздраве, сами не сильно далеко от Денисенко ушли. Были бы грамотные – давно были бы в курсе, что на подобных конференциях несут. Ладно, ты прав, развеюсь… Развеюсь, разозлюсь, озверею…
– Когда ты звереешь, ты великолепно выглядишь! – игриво заметил начмед, протягивая заведующей отделением обсервации программку конференции «Роды без границ».
Через час Татьяна Георгиевна и Маргарита Андреевна поднялись на этаж, где располагался большой конференц-зал одной из далеко не последних столичных гостиниц.
– Слушай, всегда удивляюсь, откуда они бабки на всё это берут? – достаточно громко сказала Марго, когда они подошли к регистрационным столам.
Любезная девочка выдала им бейджики и папочки с блокнотиками, ручками, отличного полиграфического исполнения раздаточные материалы и книгу какой-то Светланы Золотарь «Рождение в пространстве Любви».
– И на это?! – удивилась ещё раз Маргарита Андреевна.
Первые минут сорок (полчаса из которых пришлись на отрицание врачебной помощи в родах) какая-то тётенька, обозначенная в программе как Евгения Лоу, несла текст о необходимости окончательного уестествления всего естественного, и о том, как это важно – любить любовь. И всё такое прочее. Маргарита Андреевна даже сладко прикорнула на плече подруги.
– Вставай, соня, кофе-брейк!
– Да-да, кофе и сигаретка не помешают!
– Без сигаретки. В коридоре гостиницы курить запрещено!
– Да чтобы я не нашла тут балкончик или лестницу?! Без никотина я вообще от этой чуши осатанею!
– Ты же спала!
– А подсознание?! Ментальный рефлекс на информационный поток?..
После короткого перерыва продемонстрировали парочку роликов. Схватки в домашних условиях. Муж любит жену, радуется и трёт поясницу. Старшие детки любят маму, радуются и трут поясницу. Жизнерадостный золотистый ретривер любит хозяйку, радуется. И трёт поясницу. Потужной в полумраке ванны откуда-то сверху любительской камерой. Роды в надутый бассейн где-то в московской квартире – в основном крупные планы домашней акушерки в розовых рюшечках. Роды в бассейн кафельный стационарный – любящие радостные лица роженицы и мужа крупным планом. После следующего кофе-брейка, во время которого Марго рвала и метала, образуя вокруг них с Мальцевой зону отчуждения и перешёптывания, снова вышла Евгения со странной фамилией Лоу (муж – работник не то американской общины христианской молодёжи, не то активный участник движения адвентистов «прямиком к седьмому дню») и представила какую-то синюшную девочку Леночку. Слащавым, экзальтированным на грани катарсиса, голосом она объявила: