Родео для прекрасных дам
Шрифт:
Она испытывала одно лишь жгучее любопытство и почти равнодушно вспоминала скрюченное окровавленное тело в салоне «девятки», которое увезли в ближайший морг и, наверное, в эту самую минуту, извлекая пули, уже вскрывали в анатомичке.
Глава 16
В КВАРТИРЕ НА ШЕСТОМ ЭТАЖЕ
Но в следующую минуту равнодушие испарилось: Катя увидела Мизину на пороге квартиры. Горничная из «Паруса» судорожно цеплялась за косяк, словно ноги у нее подламывались. Она узнала их с первого взгляда. И была этим узнаванием
— Когда уехал Лосев? К кому он уехал? Отстранив Мизину, они с Катей прошли в квартиру.
Так бесцеремонно и многозначительно врываются в телесериалах в убежище потенциальных подозреваемых только доблестные правоохранительные органы. И порой этот нехитрый и грубоватый прием срабатывает и на практике.
— Что… случилось? — пролепетала Мизина.
Катя огляделась — тесная однокомнатная квартирка как раз для молодой, только-только вступающей в жизнь пары. Сдается явно с мебелью — раскладным диваном, зеркальным шкафом и холодильником. Все это старое, из былых времен. Обои тоже старые, линялые. А вот постельное белье на разобранном диване — новое, даже щегольское. И плед — итальянский, и изящные подушки. Телевизор на подоконнике тоже новенький. На полу — хрустальная пепельница и белые босоножки с цветочками на высоком каблуке. На стуле — черные мужские брюки и форменная сорочка охранника — идеально выглаженная.
— Что случилось? Как вы меня нашли? — повторила Мизина. На груди ее в вырезе короткого шелкового пеньюара поблескивал золотой медальон — Рыбы, знак Зодиака. И, задавая свои тревожные вопросы, она то и дело касалась его рукой, словно это был талисман.
— Как видите, Вероника, нашли. Хотя вы нам этого своего адреса и не удосужились дать, — Марьяна встала напротив Мизиной. — Так к кому уехал Лосев, когда?
— Я ничего не знаю… Гоша вечером уехал, ночью… Он ничего мне не сказал. Господи, что с ним? — Мизина вцепилась в медальон. — Пожалуйста, скажите, не пугайте меня… С ним все в порядке?
— Вы давно живете вместе? — спросила Катя.
— Почти полгода уже. Мы скоро поженимся.
— Это Лосев устроил вас в «Парус»?
— Да, он.
— Почему в прошлый раз вы не сказали нам о нем?
— Вы не спрашивали… И потом, какое вам дело? Это моя личная жизнь, и я…
— Лосев убит сегодня ночью на шоссе. Застрелен, — сказала Марьяна.
Мизина пошатнулась.
— Нет, — она покачала головой, сверля их взглядом. — Нет, вы ошибаетесь. Он… он сказал, что скоро вернется. Этого не может быть!
— Мы сейчас поедем с вами в морг на опознание. — Марьяна покачала головой: — Нет, Вероника, не надейтесь, не вернется он больше к вам. Три пули в него кто-то засадил почти в упор — сюда, — она указала Мизиной на предплечье: — Сюда в грудь и в шею.
— Неправда! — Мизина с размаха ударила ее по руке. — Неправда, ложь! Лжете! — Она рухнула на диван, тяжело дыша. — Я не верю, этого не может быть, потому что я не хочу, не могу без него… Я его люблю. На смерть люблю, на всю жизнь!
— Если бы вы сами не врали нам тогда, а рассказали правду о том, что произошло с вашим
— Это связано со смертью Авдюкова, не отпирайтесь, нам это известно. И вы в этом тоже замешаны — вы ведь намеренно поменялись дежурством на тот день. Это Лосев вам велел? — наступала Марьяна.
И тут Вероника Мизина заплакала. Сначала тихо, еле слышно начала всхлипывать, а затем громко завыла, запричитала, как воют по покойникам бабы в деревнях тысячи лет. Она уткнулась головой в подушки, она била по ним кулаком, она царапала радужные яркие наволочки. И все смешалось — накал наступательного допроса сразу же сник. Началась обычная в таких случаях женская суета — Катя помчалась на кухню за водой, Марьяна села рядом с плачущей, уговаривая ее взять себя в руки. Вместо воды Катя отыскала в холодильнике бутылку вермута, щедро плеснула Мизиной в стакан:
— На выпей, успокойся.
И они сразу перешли на «ты».
— Я поверю всему, что ты расскажешь сейчас, Вероника, — внушала рыдающей горничной Марьяна. — Этим ты поможешь найти убийцу Лосева. Этим ты снимешь с тебя подозрение в убийстве Авдюкова. Бутылку нарзана кто-то подменил бутылкой с ядом. Мне хочется верить, что это не ты.
— Это не я, — Мизина поперхнулась вермутом. — Хорошо, я все вам расскажу. Я очень мало чего знаю. Я не знаю, куда уехал Гоша, он мне не сказал… И я не подменяла никаких бутылок, клянусь вам!
— Что произошло в отеле в ночь убийства Авдюкова?
— Он, этот тип… он бывал в клубе раньше, я вам говорила — каждый раз с разными девками. То с одной, то с другой. Мы его даже «Виагра-бой» прозвали. Гоша его знал.
— Лосев был знаком с Авдюковым? — спросила Катя.
— Нет, просто знал его как завсегдатая клуба. Десятого мая Авдюков с новой пассией приехал. Разместился в двести втором, он вечно его для себя бронировал. И в этот же день Гоша попросил меня поменяться дежурством со сменщицей.
— Зачем ему это было нужно? — спросила Марьяна.
— Я сейчас все, все скажу… Он сказал мне — ты должна быть на этаже, но после полуночи из кастелянской не выходи.
— Значит, это Лосев подменил бутылку нарзана? — не выдержала Катя.
— Нет, что вы, Гошка никого не убивал! — страстно воскликнула Мизина. — И я тоже ничего такого не делала. Я не знала ничего про бутылки. Нарзан я поставила Авдюкову на столик рядом с кроватью в спальне, как он всегда просил. Мы вообще ничего не знали про бутылки…
— А про что вы знали?
— Гоша мне сказал — ему заплатили, чтобы он впустил ночью в корпус одного человека.
— Какого человека, зачем?
— Частного детектива, понимаете? Он должен был тайно сфотографировать клиента из двести второго с девкой в постели. Гоша мне так сказал и взял у меня запасной ключ, чтобы сделать дубликат.
— Он отключил камеру наблюдения?
— Я не знаю, наверное. Иначе как бы это вышло незаметно?
— Этот детектив должен был попасть в корпус через прачечную? — спросила Марьяна.