Родео для прекрасных дам
Шрифт:
— Да, там легко пройти, мы все этим проходом пользуемся, — Мизина приложила руки к груди. — Я в ту ночь из кастелянской не выходила. Я не хотела впутываться в эту историю. Я чувствовала — история темная, но я не подозревала, что этот Авдюков умрет. Не об убийстве ведь речь шла, только о фотосъемке, о компромате!
— Это Лосев тебе так все преподнес?
— И Гоша не знал, что дело убийством кончится. Он был всем этим просто убит!
— Сколько ему заплатили? — спросила Катя.
— Я не знаю, я в его денежные дела не лезла, но… Думаю, хорошо заплатили, он сразу на машину свою диски новые поставил, литые, звал меня на юг отдыхать. Мечтал мотоцикл купить японский.
— А что вчера произошло? — спросила Катя.
— Я не знаю, какая муха его вдруг укусила. Мы работали, под конец смены он зашел ко мне. Он был какой-то взвинченный. Я не поняла, что стряслось. Потом, уже позже, он сказал, что его вызывают в милицию, к следователю. Вы его вызывали, да? — Мизина спросила Марьяну. — Он к вам утром сегодня собирался ехать. А вечером… Мы были здесь с ним. И вдруг он сказал, что ему надо куда-то ненадолго отъехать. Я просила его, умоляла. Я ему сказала — с тобой ведь расплатились уже, и так из-за этого такая беда случилась, человек умер. А он, Гошка… он сказал — за мотание нервов на допросах, за вызовы в милицию пусть платят отдельно. И уехал. Я как чувствовала — ночь не спала. Гроза, ливень, а его нет… Я все ждала…
— На мобильный-то ты ему звонила наверняка? — заметила Катя.
— Он мобильник менять собрался как нарочно. Старый мне отдал, там батарея сдохла — сказал, сестренке подари, пусть поменяет батарейку и пользуется. Он хотел продвинутую модель купить, не успел. Мне и позвонить было некуда. Я чуть с ума не сошла, — Мизина всхлипнула. — Он, Гоша, мне раньше что говорил-то — якобы этот тип, Авдюков, в губернаторы метит, вот его и хотят скомпрометировать, щелкнуть с девкой голой в койке. Для этого и детектив частный заявится… Я думала — это правда. Шантаж натуральный, поэтому и деньги заплатили. А его взяли и прикончили. Я как услышала эти его вопли из номера — чуть со страха не умерла. Вбежала — а он по ковру катается, багровый весь, в рвоте… Я успокоиться два дня после этого зрелища не могла. Гоша мне сказал — Верок, ты ничего не знаешь, так всем и говори. Твое дело сторона.
— Нет, не сторона твое дело, Вероника, — Марьяна покачала головой. — Соучастие налицо. И если ты говоришь нам правду, что действительно не знаешь человека, с которым договаривался Лосев…
— Я не знаю, честное слово — не знаю!
— Лосева устранили, могут и тебя устранить, — заметила Катя. — Если ты что-то скрываешь, не договариваешь, то… Берегись. Положение твое аховое.
— Я все, все рассказала. Что там в двести втором номере ночью происходило, я не знаю. Я сидела в кастелянской. Мне страшно было — неужели не понятно?
— Запомни, — строго сказала Марьяна, — тот, кто расправился с Лосевым, может попытаться и тебя прикончить.
— Но я же не…
— А если он решит, что Лосев тебе о нем рассказал, что ты все знаешь? Учти, вести себя тебе надо сейчас осторожно. Я тебя под стражу не беру. Не вздрагивай, пожалуйста, — Марьяна покачала головой. — Вот натворят дел, а потом от собственной тени шарахаются. Ты мне на свободе больше пользы принесешь, чем в камере. Вот мой телефон — если кто-то позвонит по поводу Лосева или Авдюкова, вообще, если что-то будет подозрительное, немедленно сообщи мне. Поняла? Ты замешана в деле о двух убийствах — так просто такие передряги не кончаются. Может быть, речь уже идет и о твоей голове.
— Где идет речь? —
— Не знаю. Ты же не хочешь нам назвать имя этого «частного детектива».
— Я его не видела, клянусь!
— Ладно, верю, — Марьяна достала из папки пачку фотографий. — Кого-нибудь здесь узнаешь?
Она показала Мизиной фото оперативной съемки на похоронах. Катя увидела на одном фото Ореста Григорьевича Усольского, на другом Светлану Петровну крупным планом.
— В жизни их не встречала, — ответила Мизина. — С этой квартиры тебе лучше съехать — живи пока дома, у родителей. Так будет безопаснее. Обыск повальный я здесь сейчас проводить не буду, — Марьяна окинула взором комнату. — Кислоты уксусной — если она даже тут и была, уже нет.
— Не было никакой кислоты!
— Ладно, тут не было. Вещи Лосева где?
— Здесь, — Мизина кивнула на шкаф. — Там. Марьяна начала осматривать одежду — извлекла из кармана брюк электронную записную книжку:
— Это Лосева?
— Да, Гошина. — Горничная «Паруса» снова вспомнила о своей потере: — Убили… застрелили… сволочи… подонки!
— Одевайся, Вероника, тебе придется проехать с нами на опознание тела, — Марьяна протянул ей куртку. — Получается, что ты Лосеву — самый близкий родственник. Без пяти минут жена была… Эх, если бы сразу все нам рассказала про ту ночь, сейчас бы передачи своему ненаглядному носила.
— Куда носила? — всхлипывала Мизина.
— В Бутырскую тюрьму, — сказала Катя грустно. — Зато был бы он у тебя живой.
Глава 17
СЕМЕЙНЫЕ РАДОСТИ
Никто не знает, о чем думают люди по ночам. Когда они одни, наедине сами с собой. Когда их никто не видит. Не узнать этого — и слава богу. Предположительно считается, что мужчины и женщины думают совсем не об одном и том же. А о вещах диаметрально противоположных. Так это или не так? Кто ответит? Кто подскажет? Оракул мадам Ленорман, предсказавшая судьбу Наполеона? Карты Таро? Элитная гадалка Дуня Чорбереску и румынский клан потомков великого Нострадамуса? К кому обратиться за разгадкой? Или довериться собственному предчувствию, слепой животной интуиции?
Сердце подскажет. Женское сердце подскажет — боже, как Нателла Георгиевна Усольская ненавидела эту пошлую избитую фразу. Это гнусавят все пророчицы и Кассандры, когда хотят поскорее отбояриться от вас. Слушайте, смотрите, наблюдайте — сердце подскажет. А если у вас вместо сердца — сплошная кровавая рана, что тогда?
В то самое время, когда Катя и Марьяна допрашивали горничную Мизину в съемной квартире на шестом этаже блочного дома в Орехово-Борисове, в доме супругов Усольских в коттеджном поселке «Радуга» только садились завтракать. Кофеварка-эспрессо, этот маленький домашний чудо-робот, готовила первую чашку ароматного бразильского кофе. На белой льняной скатерти выстроились аппетитным войском кувшин с апельсиновым соком, сухарница со свежими булочками, мед, масло, сыр трех сортов, блюдо с азербайджанской клубникой, яйца всмятку в фарфоровых подставках и жирные сливки.
Нателла Георгиевна сидела напротив Ореста Григорьевича. На ней было бежевое хлопковое платье с короткими рукавами. Новое, из последней летней коллекции «Москино». Лицо Нателлы Георгиевны было тщательно и умело подкрашено. С некоторых пор, точнее, со времени возвращения из Рима, когда они с Орестом Григорьевичем перестали делить одну постель и заимели каждый свою отдельную спальню в своем большом и просторном доме, Нателла Георгиевна не позволяла себе выходить к завтраку (а виделись они с мужем в основном за завтраком) неряхой.