Роди мне ребенка
Шрифт:
— Так долго?
— Возможно, и дольше, — произнёс Аарон, — но впервые это произошло, когда мы оба копили деньги на блестящий красный велосипед. Мы были на равных, пока ты не начал продавать поцелуи всем соседским девушкам за четвертак.
Несмотря на окровавленное лицо, Деррек усмехнулся.
— Я это помню. — гго улыбка исчезла, когда он увидел боль на лице Аарона. — Ты прав. Я — придурок.
— Да, я перестал бороться с тобой около пятнадцати лет назад.
— Это ты уговорил меня играть в футбол, — сказал Деррек, когда на него нахлынуло воспоминание.
Аарон кивнул.
— Мне не понравилась эта игра, и я подумал, как буду наслаждаться, наблюдая за тем, как тебя бьют. Конечно, мой план не сработал, ведь ты отличился в этом спорте и стал ещё популярнее.
Деррек перестал переживать за свой нос. Вместо этого он теребил ключи в своём кармане.
— Я никогда не хотел делать твою жизнь ничтожной, видимо, у меня талант в этом.
— Да, это верно.
Деррек указал подбородком в сторону дома.
— Думаю, она злится на нас обоих.
— И правильно. Даже если бы она решила больше никогда со мной не разговаривать, я бы не винил её за это. Я был идиотом, а ты вдвойне.
— Ну, я понял одно наверняка, что Мэгги Монро любит тебя и всегда любила. Мне понадобилось много времени, чтобы увидеть то, что всё время было у меня под носом. Джилл поняла это в течение первых недель нашего знакомства.
— Умная девочка. Она мне уже нравится.
Деррек открыл дверь машины и указал на пассажирское сидение.
— Подвезти?
— Это меньшее, что ты можешь сделать, — сказал Аарон. — Я остановился в отеле в трёх кварталах отсюда. — Аарон подошёл к машине, открыл пассажирскую дверь и забрался внутрь. — Когда отвезёшь меня, съезди в медицинский центр. Нос выглядит отвратительно.
Глава 23
Деррек, хромая, поднялся по лестнице. В квартире Джилл было темно. Он открыл дверь в свою квартиру, включил свет и прошёл прямиком в ванную, чтобы посмотреть на причинённый его лицу вред. Он поднёс палец к верхней губе и попытался посмотреть на зубы.
Доктор в медицинском центре сказал, что он сколот зуб. По крайней мере, его передние зубы казались нормальными. Рассечённая левая бровь держалась вместе с помощью маленького пластыря—бабочки. Его глаз был чёрно—синим и опухшим. Отлично. Просто отлично.
Затем он прошёл в свою спальню, переоделся в спортивные штаны и чистую футболку. Окровавленную одежду бросил в корзину.
Сегодняшний день получался скорее горьким, чем сладким, но и одновременно оставался сладко—горьким.
Больше всего он хотел сегодня увидеть Джилл — поговорить с ней и узнать, как у неё дела. С тех пор, как они занялись любовью, она не покидала его мысли. Он никогда раньше не чувствовал такого ни к кому, даже к Мэгги, и это он понял за сегодняшним ужином. Он хотел броситься домой к Джилл, поднять её на руки и смотреть прямо ей в глаза, когда будет говорить, что скучал по ней и, что более важно, любит её — только её и никого другого. У него осталась всего неделя до начала сборов. Он планировал выжать из этой недели максимум, проводя каждую минуту с Джилл и Райаном. Он сделает всё, что требуется, чтобы убедить её, что она для него единственная.
Чем больше он старался сегодня вернуться к Джилл, тем сложнее становилось это задание. Впервые с тех пор, как он переехал в эту квартиру, он чувствовал холод и одиночество. Он схватил пакет замороженной фасоли и приложил его к своему глазу. Одним здоровым взглядом он выглянул в окно над своей кухонной раковиной, чтобы посмотреть, включился ли свет в квартире Джилл. Обычно Райан просыпался поесть в это время. В конце концов, он проглотил пару таблеток ибупрофена и пошёл к дивану. Опустив голову на декоративную подушку, он закрыл глаза.
Несмотря на боль, он чувствовал, будто с его сердца сняли тяжёлый груз. Все эти годы он думал, что влюблён в Мэгги, а теперь понял, что был одержим мыслью о влюблённости в неё. Любовь к ней была синонимом соревнования и "завоевания" её в конечном итоге. Это было только соревнование. Он заслужил всё, что сегодня на него обрушилось. Ему предстояло хорошенько унизиться, прежде чем Аарон или Мэгги простят его. Не удивительно, что семья не понимала его, особенно последние несколько месяцев. Чёрт, он сам себя не понимал.
***
Деррек дёрнулся и выпрямился. Солнце светило в окна, согревая его лицо и ослепляя его. Понадобилось мгновение, чтобы понять, что он заснул на диване. Он потёр шею и поставил одну ногу на пол. Он чувствовал себя ужасно. Не было ни одного мускула, который у него не болел.
Был уже полдень.
Он выглянул в окно в сторону квартиры Джилл и понял, что она, вероятно, ушла к доктору на приём Райана несколько часов назад.
Ведя себя осторожно, чтобы не делать резких движений, дошёл до ванной. Почистил зубы, что было не легко, учитывая опухшую губу. Затем плеснул на лицо холодной водой и посмотрел на своё отражение в зеркале. Сегодня глаз выглядел немного лучше, чем губа.
Раздался стук в дверь, и он направился туда, взволнованный перспективой наконец получить шанс поговорить с Джилл.
Но на противоположной стороне порога стояла Мэгги, в джинсовых шортах и розовой майке. Стараясь скрыть разочарование, видя её, а не Джилл, он пропустил ее в свою квартиру с кривой улыбкой.
— Ох, бедняжка, — произнесла Мэгги, протискиваясь внутрь и закрывая за собой дверь.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
— Нам нужно поговорить.
По какой—то причине одно это заявление заставило его нервничать.