Родина Кэрри
Шрифт:
Кэрри подъезжала к Библосу — городку, в котором родилось слово «Библия», — когда позвонил Верджил. Впереди она уже видела сосредоточенную на средиземноморском побережье старую часть города: белые дома на холмах, церкви и мечеть.
— Есть попадание, — сказал Верджил.
— Говори.
— Эта наша актриска звонила по тому самому мобильнику. Я отследил звонок через базу данных несуществующего агентства. Помог твой дружок Джимбо. Умеешь заводить поклонников, Конфетка!
Несуществующим Верджил назвал АНБ, потому что в Вашингтоне долгое
А Конфеткой он назвал Кэрри, памятуя о песне Нила Даймонда «Сладкая Кэролайн».
— Хорош трепаться, Верджил, — сострила в ответ Кэрри. — Кому она звонила?
— Твоему старому другу. Певчему птаху.
Господи боже! Соловью! Тахе ад-Доуни. Круг замкнулся: Дима — Соловей — Рана. Оставалась, правда, еще третья девушка с фотографии, Мариэль.
— О чем они говорили?
— Вечером расскажу. На том же месте? В четверть девятого?
Верджил не хотел ничего говорить по сотовому. «То же место» — парк напротив представительства ООН в районе Хамра. От названного времени следовало отнять еще сорок пять минут, то есть Верджил будет ждать Кэрри в условленном месте в половине восьмого, в 19:30.
— Ясно, до встречи.
— Ma’al salaama [19] , — насмешливо добавил Верджил и повесил трубку.
19
До свидания (араб.).
Ведя машину вдоль береговой линии и глядя на отраженные в воде солнечные блики, Кэрри ощущала себя донельзя хорошо. Она словно парила в воздухе, как ястреб. И хотя она еще не отыскала все кусочки головоломки, те, что уже имелись, встали на свои места. Все шло просто великолепно. Благостное чувство охватило Кэрри, будто она погрузилась в горячую ванну. Она приблизилась к причинам происходящего, к тому, кто за всем этим стоит. Неизвестный скрывался за занавесом, что навис над Бейрутом подобно горам. Все шло к завершению, словно в сексе, когда дело близится к оргазму — блаженство еще не наступило, но ты чувствуешь приближение пика.
Кэрри ехала вдоль возделанных полей по прибрежному шоссе, делившему Библос на две части: старую и более современную, — и думала, не взять ли перерыв, отдохнуть. Посмотреть достопримечательности: крепость крестоносцев или римские руины? Или вообще снять номер в прибрежном отеле? Это ведь так хорошо: выбраться на пляж, босыми ногами пройтись по песку, устроиться в шезлонге, чтобы официант подносил тебе «Маргариту», глядеть, как чайки парят над водной гладью, высматривая рыбу…
Так, собралась, живо! Кэрри одернула себя, выпрямилась. Когда она последний раз принимала лекарство? Похоже, близится очередной заскок, и душевный подъем — ненастоящий.
Твою мать!
Соберись, Кэрри, сказала она себе. Это не ты, это все твоя болезнь, от нее в голову лезут левые мысли. Думай, думай о Ране. Она дружила с Димой, спит с Филдингом и вот позвонила Соловью.
В голове будто коротнуло. Только не сейчас! Надо сосредоточиться и мыслить трезво. Нельзя поддаваться приступу. Что за бред, какой пляж?! Кэрри давно не принимала клозапин. Пора наведаться в аптеку. Срочно в Бейрут, пока лавочка не закрылась!
И надо держать ушки на макушке. Прошлый раз, когда Кэрри имела дело с Соловьем, ее чуть не схватили. Соловей не из тех, с кем можно позволять себе слабину.
И кто эта третья модель с фотографии? Очередная загадка. Кэрри взглянула на часы.
Если поддать газу, то еще можно будет успеть в аптеку до закрытия, а потом встретиться с Верджилом. Найти Мариэль Хилаль.
Кэрри тряхнула головой, обогнала плетущуюся по дороге машину и помчалась вперед.
Глава 20
Район Карантина, Бейрут, Ливан
Час был поздний, аптека уже закрывалась, когда Кэрри наконец добралась до залитой неоновым огнем улицы Нахле. Она протянула аптекарю — ливанцу средних лет с венчиком седых волос — старый рецепт. Тот лишь бегло взглянул на бумажку.
— Рецепт просрочен, мадемуазель.
— Вот, держите новый. — Кэрри положила на стойку двести долларов. Аптекарь взглянул на взятку, но к деньгам не притронулся. — Men fathleki, — добавила Кэрри.
Ей даже не пришлось изображать отчаяние во взгляде и голосе.
Аптекарь глянул на дверь, потом смахнул деньги с прилавка. Спрятал их в карман и отошел в подсобку, а Кэрри припомнила, что сообщил Верджил: завтра Рана встречается с Соловьем в Баальбеке, городке со знаменитыми римскими развалинами, в долине Бекаа. Это километрах в восьмидесяти пяти к северо-востоку от Бейрута. Придется Кэрри вместе с Верджилом и Зиядом ехать туда же.
Наконец вернулся аптекарь. Он принес две упаковки таблеток.
— Вы ведь понимаете, что у вас серьезные проблемы? — намекнул он.
— Да, знаю, shokran, — поблагодарила его Кэрри.
— Вам бы провериться. Побочные эффекты могут быть очень тяжелыми.
— Да, да. Я уже несколько лет принимаю эти препараты, и ничего, — сказала она, мысленно ругая и поторапливая аптекаря: мол, гони уже чертовы колеса!
Сердце колотилось с бешеной скоростью, огни и силуэты за окном превращались в мешанину подвижных узоров. Если Кэрри прямо сейчас не примет таблетку, она за себя не отвечает. Возьмет и убьет плешивую сволочь.
— Имейте в виду, мадемуазель: больше я просроченный рецепт не приму. Понимаете?
— Я все понимаю. Спасибо вам огромное! — сказала Кэрри, а про себя подумала: на что это он намекает? На минет? Ну же, отдай таблетки!
— Доброй ночи, мадемуазель, — произнес аптекарь, вручая наконец Кэрри заветное лекарство в полиэтиленовом пакетике.
— До свиданья. — Схватив клозапин, Кэрри не оглядываясь поспешила к выходу.
Она забежала в соседний продуктовый магазинчик за бутылкой воды. Как раз в этот момент аптекарь опустил ставни на окнах. Запив таблетку, Кэрри посмотрела на часы: десятый час. Город готовился к ночной жизни: на переполненных машинами дорогах гудели клаксоны.