Родина против бесов
Шрифт:
Сатлыков-Щедрин с его историей города Глупова – вот что напоминает современная Россия. Вот-вот разразится вихрь мистического ОНО… Нам остается лишь взглянуть в лицо бесам, волочащим Россию к адской жаровне и содрогнуться от омерзительного облика продавших им души дрянных людишек. Кое-кто и глядит, но совершенно спокойно – будто принимая беса за своего знакомого или не узнавая опасности.
Один из ближайших соратников президента помянул не только всем известного бесеныша Смердякова, но и тихого жидка Лямшина – персонажей романа Достоевского, который дал определение главарей этого легиона – «прогрессивные». Иначе – либералы. У нас всё то же, и главари из тех же, и бесовщина та же. Значит, нам проще узнавать зло.
Три источника бесовщины и тогда были понятны: первая волна внешне безобидных тупиц, решивших прикинуться умниками, зарубежная вольнодумская зараза и решившая поиграться в прогрессизм власть. И теперь все то же: старая политическая рухлядь в лице «шетидесятников», чикагские мальчики из отправленных за границу развлечься сынков партноменклатуры и разложившаяся «элита» (то есть, истинная сволочь), обслуживающая олигархию – власть немногих, потрошащих страну ради личного обогащения.
Симптом бесовщины – полная иррациональность власти. Она с остервенением рубит сук, на котором сидит. Такое впечатление, что главной мыслью власти является уничтожение народа и государства. Что-то объяснить власти невозможно. Там аргументов никто не только не в состоянии понять, но даже не станет слушать. Там слушают только мнение начальства. А начальство либо высказывается надвое, либо находится на отдыхе. Поэтому чиновник творит все, чем ему взбредет в голову, зная точно только одно: никакой пользы стране и народу он приносить не обязан. Поэтому он хуже даже самого отчаянно бесчестного деляги, который хочет лишь одного – набить карманы. Чиновник хочет того же, но совершенно лишен представления о том, что в его действиях должна быть хоть какая-то рациональность. Он исполняет свою функцию предельно бездарно, но за это исполнение требует колоссальных вознаграждений. Он – истинный лодырь и бездарь, но претендует на материальное богатство наравне с талантливым трудоголиком в самом пике успеха. Власть в современной России – это секта очарованных бесами, преисполненных страстью к богатству и праздности.
Симптом бесовщины – утрата грани между добром и злом и отмена страха перед бесчестием. Это всегда было ясно. Но до последнего времени бесы прятались, таились в нощи. Теперь же смешение добра и зла стало бравадой, а бесчестие – чуть ли не «общечеловеческой ценностью». Да нет, без всяких сомнений – истинно общечеловеческой! Такой, которая «общечеловеку» только и присуща.
Век назад нигилистические круги тайно подзуживали в прокламациях: бери нож и режь ближнего, иконы Божии укрась дохлыми крысами, а потом иди и Храм Божий и поджигай, разноси до битого кирпича. Теперь все то же, но открыто – в каждой газете, в телевидении, на радио. Даже без вызова – просто как само собой разумеющееся. Чуть ли не от скуки. Как в мультфильме – часть тела легко отрезать или приставить назад. Или в боевике: бей – не бей, все равно никаких следов побоев на теле не будет. Люди вокруг как резиновые. Конечно, жизнь выглядит так, если у тебя резиновые мозги.
Один «аналитик» разглагольствует: сменилось у нас общество, и теперь не будет государство раздавать жилье и все тут! И плевать, что нет у людей денег, чтобы купить. Принцип такой – никому и ничего даром! А государство мы за чей счет содержим? О том одержимым бесами думать не надо. Потому что они и составляют власть, которая теперь становится своеобразным бизнесом. Никому и ничего даром! То есть, хоть сдохните – ничего!
Да мы уж и так живем как в зверинце, где сколько уже времени не дают корма в достатке. И еще не перегрызли друг друга. И тут вот так цинично нам говорят: грызитесь! Грызитесь, ибо это есть проявление конкурентоспособности! А многие из нас до сих пор еще на что-то надеялись… Теперь прямо и честно сказано: жить вам не положено. Так сказали «прогрессисты», перешагнувшие через совесть и продавшиеся бесам.
Теперь выбор: либо сдохнуть, либо перекусить прутья в нашей общенародной клетке. Конечно, последнее будет неконституционно. Зато легитимно. Легитимность объявим именем той соломинки, за которую ухватимся и перешибем ею хребет бюрократам, ворам и изменникам. Мы думали, что такой соломинкой станет «Родина». Не получилось. Проект утонул как подводная лодка, на которой предательски взорвался собственный боезапас.
Шанс, который мы имели с «Родиной» упущен. Но может возникнуть и другой шанс. Коли выйдет все легитимно, то олигархам и либералам останется только повеситься. Им это будет легко. Ведь с жизнью их связывает только чванство власти и материальные богатства. Без власти, без яхт и дорогих апартаментов и всего подобного, они с жизнью никак не связаны. И поэтому всех, кто этим не владеет, считают не жильцами и подталкивают к суициду. Чем? Обработкой нестойких мозгов: нет у вас никакой жизни, и будущего нет. Лишь бы переселить своих бесов во всех остальных, чтобы народ, обратившись в свиней, наперегонки пустился к обрыву. В том и бесовщина, чтобы все выглядело как «выбор народа» согласно Конституции и «общепризнанным международным нормам». Выбор собственной смерти. Этот выбор либо станет нашим общим с олигархией, уничтожающей страну, либо мы поделимся: они с бесами, мы – со Христом.
В свое время немецкий философ и правовед Карл Шмитт высказал глубокую мысль о систематической аналогии между теологическими и юридическими понятиями. Проводя эту аналогию, всегда можно расшифровать теологическую подоплеку, лежащую сокрыто за сухими формулами законов. Мы вполне в состоянии увидеть, что правовая система России сегодня является прямой аналогией политеизма или пантеизма – диких представлений протухшей и перебродившей свалки уксусно-кислых парарелигиозных идей. Бюрократизация права, которое в соответствии с либеральной догмой направлено не на решение проблем общества, а на создание новых и новых институтов, новых и новых правил для бесплодного «диалога» общества и власти, опирается на разношерстный пантеон правовых «богов» – трактовок общелиберальных формул, склоняемых бюрократией вкривь и вкось по своему усмотрению. Вследствие релятивизма трактовок закона (а прежде всего – догмата Конституции образца 1993 года) мы имеет также коррупционное перерождение всей правоохранительной системы, следствием которого стало обретение корпусом российских судей такой профессиональной характеристики, как крайнее бесстыдство.
Еще одно следствие – чудовищное извращение хозяйственной жизни, которая получает от правовой системы определенный «религиозный» позыв. Если на Западе идет вырождение некогда чрезвычайно продуктивных основ протестантской этики (о чем в своих классических трудах писал Макс Вебер), то в России «свободная игра рыночных сил» приобретает, во-первых, черты нравственного релятивизма (рынок позволяет! и даже требует!); во-вторых, наднациональный характер – не просто беспочвенность, но и антинародность.
Особенно отчетливо политеизм либеральной власти, чудовищно хаотизировавшей российское право и саму жизнь граждан России, проявляется в отношениях с Церковью. Правовому политеизму соответствует распространение по стране разного рода сект, тоталитарных культов, деструктивных форм досуга и явное ущемление национальных форм культуры перед иностранными или близкими к ним модернистскими и постмодернистскими подделками под «культурный прогресс». Значительную роль в жизни России играет отчаянная ксенофобия этнических религий, русофобия власти, изжившей в себе все русское. Не только иудаизм под каждым кустом ищет антисемитов и «русских фашистов» (что есть прямое оскорбление русского православного большинства), но и нетрадиционные для России политизированные формы ислама, источающие террористический ваххабизм и кавказский сепаратизм, а также переносящие на российскую почву совершенно нетипичный для нашей страны палестинский конфликт. Но страшнее всего, все-таки тоталитарная секта во власти. Даже беглый взгляд внутрь этой содомской среды заставляет передернуться от отвращения.
Российское право соединяет в себе пороки советского и постсоветского периода, не приобретая никаких преимуществ. Фальшивая «дружба народов» замещена еще более негодной и уже откровенно русофобской идеологической доктриной о «приватизации этничности» (как вообще коллективность может быть приватизирована?). В правовых документах встречаются утверждения, что равенство прав народов изживает вопрос о национальной принадлежности. Если большевики уничтожили понятие «великоросс», то современное право оказывает, прежде всего, русофобским, а в частности – враждебным каким-либо коллективным идентичностям традиционного типа. Например, соотнесением граждан со своим родом-племенем. Эта болезнь безотцовщины (Отца нет, значит каждый сам себе бог!) продолжена в современном российском праве полным изгнанием понятия семьи. Семьи наше право касается только в случае ее разрушения (развод, смерть члена семьи, внебрачные дети и т.д.)
Политеистическая концепция российского права привела Россию к совершенно нетипичной для нее федеративной системе. Сам принцип федерализма, превращенный в своеобразную клятву либеральной догме, тяжко сказался на системе российского государственного права, пораженной вирусом плюрализма суверенитетов и столкновением федерального и регионального законотворческих потоков. Догма федерализма убивает традицию не менее интенсивно, чем догма правового государства. Убивается, прежде всего, имперский мироустроительный импульс, происходящий от «единобожия» правовой системы и священной иерархии государственных и общественных институтов. Россия, избавленная от «имперских амбиций», становится периферийной страной, уже ничего не сулящей миру ни в политике, ни в культуре, ни в хозяйственной жизни. Серость, заурядность страны в полной мере соответствует безжизненности олигархии и серости, бесталанности исходящей от нее властной «вертикали».