Родина
Шрифт:
И оба принялись обсуждать этот весьма срочный вопрос, потому что отзывчивые ребята с характером, подобным, например, Фиме Чебаковой из Куйбышева, могут вот-вот приехать в Кленовск. Многие могут прибыть и без всяких извещений: «Мы вам нужны — вот мы и здесь!..» Значит, надо установить на вокзале «молодежные посты» для встречи отрядов восстановителей. К участию в этих «постах» следует привлечь также школьников.
— Только кликнуть клич, Сонечка! А уж ребята увлекутся этими дежурствами на вокзале, встречами, новыми знакомствами…
Тут же было решено, что жить приезжим восстановителям придется в палатках, которые удобнее всего раскинуть в Кленовом доле. Хотя и весной страшно и больно смотреть на черные остовы мертвых кленов, но широкая долина и кусты по холмам уже зеленеют, — ведь весна же, весна!..
— Ну как тебя поймешь? — с ласковой иронией сказала Соне мать, когда Чувилев ушел домой. — Только что говорила о женихе… и сразу о какой-то там Фимочке, о восстановителях, о палатках… не понимаю!
— А что же здесь непонятного, мама?
— Когда я выходила за вашего отца, мне со всеми хотелось говорить о нем, я думала только о нем, о моем женихе.
— И я думаю о… Дмитрии, — слегка запнулась Соня.
Фима Чебакова послала в адрес бюро комсомола странную телеграмму:
«Буду Кленовске двадцать четвертого мая прошу встретить путевкой вагон семь».
В комнате бюро сидели Маня Журавина и Тамара Банникова.
— Какой путевкой? Может быть, она думает, что будет жить в доме отдыха? — насмешливо предположила Маня. — Уж не едет ли к нам капризная мамина дочка?
— Нам с тобой как раз поручено встречать эту мамину дочку, — недовольно вздохнула Тамара: Фима Чебакова из Куйбышева заранее ей не понравилась.
Когда поезд подошел к перрону, Маня и Тамара заторопились к вагону номер семь. Но не успели они дойти, как из вагона выскочил подросток в новом, из толстой парусины, комбинезоне, который смешно, будто жестяной, топорщился на маленьком теле. Из-под широкополой, парусиновой же шляпы на розовый лоб и круглые щеки подростка выбивались светлые вьюнки волос. Быстро оглядевшись по сторонам и пожав плечами, подросток решительно направился вперед, держа в одной руке скромных размеров чемоданчик, а в другой постельные принадлежности в полотняном чехле с красиво вышитым вензелем.
— Кто здесь встречает Серафиму Чебакову? — звонким и сердитым голосом спросил подросток.
— Мы встречаем, — в один голос ответили Маня и Тамара, изумленно глядя на новую знакомую.
Пожимая теплую ручку Серафимы Чебаковой, Маня еще не знала, как отнестись к этому забавному существу.
— Так вот вы какая, товарищ Чебакова!
— Самая обыкновенная, — заметно обиделась Серафима. — Я же не в гости приехала! Вы принесли с собой путевку?
«Она опять свое!» — сердито подумала Маня.
— Не принесли?! — возмутилась Серафима. — Но ведь я же просила, чтобы мне сразу дали путевку на работу!
— Ах вот что! — расхохоталась Маня, и Серафима сразу ей понравилась.
— Вот, значит, почему ты так одета, — уже ласково переходя на «ты», продолжала Маня.
— Конечно! Немедленно в работу! Для этого же я и приехала сюда! — энергически воскликнула Серафима, сверкнув яркоголубыми глазами. — На какую стройку вы меня пошлете?
— Но ведь надо отдохнуть после дороги, — несмело предложила Тамара.
— Да я ни капельки не устала! Что я, больная? — опять возмутилась Серафима. — Мне бы только вот это имущество где-то оставить, и я бы сразу…
— Ты будешь жить в квартире секретаря нашего заводского комсомола Сони Челищевой, — разъяснила Маня, и это известие несколько успокоило Серафиму.
— Очень хорошо! — одобрила она. — Уж она меня направит сразу на самую трудную стройку… на восстановление Дома специалистов… В вашем письме написано, что это самый большой дом в городе.
— Но ведь Дом специалистов… — начала было Тамара.
— Что? Вы думаете, я не смогу? — прервала Серафима, бросая на своих спутниц встревоженные взгляды. — Вы думаете, если я маленького роста…
— Нет, я не о том, — сказала Тамара. — Но ведь Дом специалистов мы уже восстановили.
— Что-о?! — вскрикнула Серафима и даже остановилась. Голубые глаза ее метали искры. — Дом специалистов восстановлен? Зачем же вы писали…
— Да ты пойми, горячая голова, — начала убеждать ее Маня, — письмо-то мы в марте в газеты послали, когда нам еще очень трудно было.
— Хорошо! — важно согласилась Серафима. — Тогда я иду на леса Дома стахановцев… тоже важная стройка.
— Но, — хохотнула Тамара, — и в Доме стахановцев уже живут.
— Это просто безобразие! — со слезами в голосе воскликнула Серафима. — И Дома стахановцев, значит, мне уже не достанется! Зачем же вы людей обманывали?
— Да пойми же ты, чудачка! — со смехом уговаривала Маня. — Ведь все это в марте было… Тогда мы сами не думали, что управимся. Не бойся, на твою долю в других местах еще хватит и хватит работы. Вот наш театр сейчас восстанавливают.
— Театр? — просияла Серафима, — Идемте сейчас же туда! Ну, скорей!
— Батюшки! Да о тебя обжечься можно, энергия ты неукротимая! — пошутила Маня, приложив ладонь к разгоревшейся щечке Серафимы, но потом решительно сказала: — Ну, хватит, Фимочка, бушевать! У нас в Кленовске людей жалеют: сначала накормят, дадут выспаться, а потом уж о деле разговаривают.
Пока три девушки шли до челищевского дома, Фима не теряла ни минутки даром. Она то засыпала вопросами своих спутниц, то порывалась взбежать — «ну, совсем на минуточку!» — на мостки строительных лесов решительно каждого дома; то, взволнованно вскрикивая, останавливалась около руин, каких еще много было в Кленовске. Она успела расспросить Маню и Тамару не только об их жизни и планах на будущее, но и о многих кленовских комсомольцах. Она со всеми хотела познакомиться и в каждом готова была видеть «нечто замечательное».