Родина
Шрифт:
— Холодно. — Мужчина открыл глаза. На лице ледяной коркой застыла кровь, которую плачущая Лейла, отдирала ногтями.
— Где мы?
Макс приподнялся и осмотрелся. Вокруг было одно Великое Ничто. Пустая, ровная, как стол степь покрытая снегом. Дул пронзительный ледяной ветер и мела позёмка.
— Где мы?
— Не знаю, милый.
Ледяные губы Лейлы снова и снова целовали его лицо.
— Ты жив. Жив. Жив.
Два перехода с 'пассажирами'
— Пойдём, солнышко. Надо идти. — Макс переждал приступ головокружения и поднялся.
— Куда?
— Неважно. Надо выйти на дорогу.
О том, что ЧС полностью закрыло все трассы из-за бурана, он и понятия не имел.
— Пошли.
Внезапно ветер, несущий над сугробами мелкие кристаллики льда, стих и на них плотным и тяжёлым одеялом легла тишина.
'Брррр, уж лучше ветер!'
Через секунду одновременно запиликали сотки. Две у Максима и ещё одна у Лейлы.
'Твою мать! Как я мог о них забыть!'
Все три трубки показали одно 'Мама'.
— Алло?
— Мама?
— Да, мама, я в порядке, как ты? Не говори, я понял.
— Мамуля, я с Максимом, как у тебя дела?
— Мам, я слушаю тебя внимательно.
— Да, мамуля, слушаю тебя.
— Какой вертолёт? Уже летят?
— Нас заберут? Мамуля не верь никому. Максим ничего не соверш… ой, разъединилось. — Ляля подняла на мужа растерянные глаза. — Мама сказала, что…
— Да, — Макс угрюмо выключил телефон. — Просветили уже. Летят.
Он повалился в снег и вытащил из кармана пистолет. Лейла в ужасе выпучила глаза, не в силах сдвинуться с места.
— Максим…
— От судьбы не убежишь.
Над горизонтом появились три маленькие чёрные точки, быстро увеличивающиеся в размерах. Поднявшийся ветер донёс басовитый рокот двигателей.
Первый вертолёт пронёсся прямо над ними. Максим на долю секунды встретился глазами с пилотом. Они оба друг друга поняли. Пилот умоляюще замотал головой, а Макс приставил ствол к виску и нажал на курок.
ОФО, Родина.
Февраль 11 г.
— Разрешите доложить?
У Егорова страшно болела голова. Переходы он переносил с трудом, а тут ещё провал операции в Алма-Ате по задержанию Ходока, и исчезновение старшей дочери. Командир группы доложил, что перед переходом её сбила машина и утащила с собой.
На глазах у железного коменданта навернулись слёзы. Хотелось завыть.
'Доченька! Что я твоей матери скажу…'
Потом два часа ему мотал нервы Хозяин. Откровенно говоря, Егоров и не надеялся выйти из этого кабинета живым, но, по какой-то прихоти, Хозяин решил его пощадить.
'Как
Генерал скрипнул зубами. Должность Коменданта только звучала солидно. На самом деле это была чистая декорация — никаких возможностей контролировать Ходоков и вербовщиков у него не было. Зато было 'право' подписывать приказы. Вон, предыдущий уже подписал… приказ. И что с того, что он не имел никакого отношения к расстрелу тех несчастных? Подпись твоя? К стенке!
'Твою дивизию!'
Полностью доверять Комендант мог только молодым ребятам — сослуживцам дочери, но её нет…
Егоров сделал вид, что чинит карандаш.
— Докладывайте.
— Связь с Заозёрным прервана. Руководство Управы не отвечает. Даже по спецсвязи. Резидент сообщает о массовом митинге и беспорядках возле Управы. Час назад в посёлок с севера въехал синий джип 'Судзуки'. Мы считаем, что это — Ходок.
Пять долгих секунд генерал рассматривал адъютанта. То, что это соглядатай Хозяина он знал совершенно чётко.
'К чёрту всё! Всю эту политику, всю эту возню. Ты же, мать твою, десантник! Ты ж ни хрена не боялся!'
— Знаешь, майор, а ведь до следующего 'окна' — почти сутки…
Адъютант был умным человеком. Он сразу всё понял.
— Мать сдохла. Младшая на лечении и вряд ли вытянет. А вас, сук, — Генерал положил на стол автомат, — мы всех поимённо знаем.
ОФО, Родина.
Февраль 11 г.
П.Г.Т. Заозёрный
'Мда, точно. История всегда повторяется в виде фарса'
Шевцов смотрел из окна своего кабинета на очередного оратора, вещающего с броневика, то есть, тьфу, с крыши ярко-синего джипа пришельца. Толпа собралась изрядная. Как минимум, всё взрослое мужское население посёлка. Люди вновь и вновь выслушивали истории очевидцев, знакомых очевидцев и просто тех, у кого богатая фантазия.
Возможность вернуться людей потрясла. Толпа глухо ворчала и колыхалась. Женщины плакали. Мужики по очереди проталкивались к машине и недоверчиво её рассматривали. Всё верно — железное доказательство в наличии имелось.
— Я назад, домой хочуууу!!!
Пронзительный истеричный женский крик вспорол относительную тишину. Толпа взорвалась воплями, руганью и стоном.
— Бей их!
Первым под руку попался несчастный оратор. Его сдёрнули с крыши и швырнули в толпу. Зазвенели разбитые стёкла в окнах Управы, внизу орали и визжали. Кого-то били. За углом громили базар, там громко и визгливо кричали торговки.
Пал Палыч устало сел в своё кресло и снял трубку телефона.
— С поликлиникой меня соедини. Олег Николаевич, это Шевцов тебя беспокоит…