Родитель номер два
Шрифт:
– Когда видишь его, нужно поймать его мысли. Схватить из воздуха на лету, понимаешь? Поймать его чувства…
– А как это сделать? – попытался уточнить Марк. – Что для этого нужно?
– Не знаю, – ответил Никита. – Это приходит само собой. Если я – дитя леса и он – дитя леса, то мы поймем друг друга. И не причиним друг другу вреда. И медведь, и волк, и кабан – они ведь тоже настраиваются на твои мысли. Ваши мысли сталкиваются, и тогда вы как бы проникаете друг в друга. И каждый может сказать другому, что угрозы нет и надо идти мимо.
Нет, Марк не понимал.
Точнее, он понимал, что за несколько столетий раздельного проживания человечество разделилось на две мало связанные между собой ветви. У них было общее происхождение и общая история, но только очень давняя, какая-то незапамятная. А различия нарастали с каждым столетием, и теперь у людей из внешнего мира даже появились паранормальные способности – ментально общаться с животными.
А что, если у них появились и еще какие-то другие способности? Хорошо бы об этом узнать на всякий случай…
– Это естественно, что ты не понимаешь, – сказал Никита, снисходительно глядя на Марка. – Все городские грешники этого не понимают. Вы живете слишком далеко от природы и слишком погрязли в грехах.
Ага, вот и зацепка!
Марк недаром много лет прослужил следователем полиции и успел довести до полного автоматизма способность подлавливать собеседника на слове, отмечать нестыковки и противоречия…
– А откуда ты знаешь, какие способности у горожан? – невинным голосом, как бы невзначай, спросил он. – Разве я не первый горожанин, которого ты встречаешь?
Простодушный Никита не заметил подвоха и спокойно ответил:
– Конечно не первый. Девушки для гостей, с которыми ты сам проводил время, – они тоже городские. Распутницы ведь иногда тоже нужны, – рассудительно добавил он. – А где их еще взять, если не среди городских? У вас там все такие…
Внезапно он умолк, сообразив, что попал впросак и, может быть, не следовало об этом говорить. Взгляд его сначала сделался беспомощным, потом испуганным, а затем агрессивным. Уловив всю эту смену настроений, Марк испугался. А что, если Никита сейчас решит убить его? Подумает, что случайно разгласил чужаку какую-то тайну, и теперь ради ее сохранения этого чужака нужно убить…
Марк понимал, что оба его провожатых относятся к типу простых исполнителей – людей туповатых и малоинициативных. Мало ли что может взбрести им в голову по дороге?
На всякий случай он сделал вид, что вообще не расслышал слова Никиты о городских распутницах, и постарался замять разговор. Заодно он решил узнать побольше об обычаях «дикарей».
– А почему на празднике присутствовали только молодые люди? – поинтересовался он у Никиты. – Старикам запрещено ходить на праздники вместе со всеми?
На этот раз Никита не напрягся. Ответ на вопрос казался ему настолько очевидным и простым, что явно не мог быть тайной ни для кого.
– У нас нет стариков, – гордо произнес он. – Это у вас в городе люди живут до старости, а потом умирают от болезней.
– Конечно, старики умирают, – пробормотал Марк. – А ваши старики что делают? Или ваши люди просто не стареют?
– Наши люди не умирают вовсе, – ответствовал проводник. – Они уходят к богам. Когда человеку исполняется сорок лет, боги забирают его к себе.
Однако! Марк даже споткнулся, хотя в ту минуту они шли по ровному месту – вдоль берега неширокой речки.
– То есть они все же умирают? – аккуратно уточнил он. – Уйти к богам – значит умереть, не так ли? Как еще боги могут забрать людей к себе?
– Ты ничего не понимаешь, – покачал головой Никита. – Вы там, в городах, совсем выжили из ума. При чем тут смерть? Умирает тот, кто заболел или упал с дерева и разбился. Или утонул в реке. А к богам уходят здоровые, крепкие люди, которые совсем не собираются умирать. Наоборот, боги берут к себе только здоровых людей.
Для Марка это было что-то новенькое…
По истории он проходил, что в глубокой древности люди приносили жертвы богам – иногда таких же людей. Этих несчастных умертвляли на алтаре, а потом говорили, что их забрали к себе боги. Но сейчас речь явно шла не о том…
– Люди, которые ушли к богам, не умирают, – повторил Никита. – Иногда кое-кто из них даже возвращается, хоть это и очень редко бывает. Это те, кого боги сочли недостойными того, чтобы жить вместе с ними. Вот те действительно доживают до старости и умирают. Но такое происшествие – горе для человека. Никто не хочет быть отвергнутым богами.
– А куда люди уходят? – спросил Марк. – Как это происходит – уход к богам?
Но тут уж даже простодушный Никита понял, что его допрашивают, вытягивают из него информацию, и посуровел.
– Тебе не положено этого знать, – отрезал он. – Ты – городской чужак, и с тобой не обо всем можно говорить. Если ты когда-нибудь станешь нашим, то все узнаешь сам в свое время.
Но одну деталь Марк все же хотел уточнить непременно, иначе в рассказе Никиты что-то не стыковалось…
– Послушай, – сказал он. – Не будем об этом больше говорить, ты прав. И все же: как насчет Захарии? Ему ведь явно гораздо больше сорока лет. Почему он не ушел к богам вместе со всеми сорокалетними?
– Вождей это правило не касается, – важно изрек Никита. – Вожди не имеют такой привилегии – уйти к богам в сорок лет. Они обязаны служить своему селению и вынуждены исполнять свой долг до конца. Либо пока сами не умрут, либо боги все же сжалятся и заберут к себе.
Путь через леса длился четыре долгих дня, как Захария и говорил. За это время Марк со своими провожатыми прошел через несколько селений – таких же, как то, где остался Аякс. С изумлением и даже с некоторым страхом смотрел Марк на эти многолюдные поселки в лесу, скрытые кронами лесных деревьев. Он понимал, что, скорее всего, Захария не солгал и не преувеличил: население внешнего пространства намного больше, чем об этом принято говорить в городах.