Шрифт:
Вайль Петр & Генис Александр
Родная Речь, Уроки Изящной Словесности
Петр Вайль, Александр Генис
Родная Речь. Уроки Изящной Словесности
П. Вайль и А. Генис - русские писатели, сформировавшиеся на Западе авторы увлекательных и тонких эссе. В своей новой книге с блеском, остроумием и изяществом авторы демонстрируют свежий и нетрадиционный взгляд на русскую литературу.
Книга адресована учителям-словесникам, учащимся старших классов и всем любителям хорошей прозы.
СОДЕРЖАНИЕ
Андрей Синявский. Веселое ремесло
От авторов
Наследство "Бедной Лизы". Карамзин
Торжество
Кризис жанра. Радищев
Евангелие от Ивана. Крылов
Чужое горе. Грибоедов
Хартия вольностей. Пушкин
Вместо "Онегина". Пушкин
На посту. Белинский
Восхождение к прозе. Лермонтов
Печоринская ересь. Лермонтов
Русский Бог. Гоголь
Бремя маленького человека. Гоголь
Мещанская трагедия. Островский
Формула жука. Тургенев
Обломов и "другие". Гончаров
Роман века. Чернышевский
Любовный треугольник. Некрасов
Игрушечные люди. Салтыков-Щедрин
Мозаика эпопеи. Толстой
Страшный суд. Достоевский
Путь романиста. Чехов
Все - в саду. Чехов
Андрей Синявский. ВЕСЕЛОЕ РЕМЕСЛО
Кто-то решил, что наука должна быть непременно скучной. Вероятно, для того, чтобы ее больше уважали. Скучное - значит, солидное, авторитетное предприятие. Можно вложить капитал. Скоро на земле места не останется посреди возведенных до неба серьезных мусорных куч.
А ведь когда-то сама наука почиталась добрым искусством и все на свете было интересным. Летали русалки. Плескались ангелы. Химия именовалась алхимией. Астрономия - астрологией. Психология - хиромантией. История вдохновлялась Музой из хоровода Аполлона и вмещала авантюрный роман.
А ныне что? Воспроизводство воспроизводства?
Последний приют - филология. Казалось бы: любовь к слову. И вообще, любовь. Вольный воздух. Ничего принудительного. Множество затей и фантазий. Так и тут наука. Понаставили цифры (0,1; 0,2; 0,3 и т. д.), понатыкали сноски, снабдили, ради научности, аппаратом непонятных абстракций, сквозь который не продраться ("вермекулит", "груббер", "локсодрома", "парабиоз", "ультрарапид"), переписали все это заведомо неудобоваримым языком,- и вот вам, вместо поэзии, очередная пилорама по изготовлению бесчисленных книг.
Уже в начале столетия досужие букинисты задумывались: "Иной раз дивишься - неужто у человечества на все книги мозгов хватает? Мозгов столько нет, сколь книг!" - "Ничего,- возражают им наши бодрые современники,- скоро читать и производить книги будут одни компьютеры. А людям достанется вывозить продукцию на склады и на свалки!"
На этом индустриальном фоне, в виде оппозиции, в опровержение мрачной утопии, и возникла, мне представляется, книга Петра Вайля и Александра Гениса - "Родная речь". Название звучит архаически. Почти по-деревенски. Детством попахивает. Сеном. Сельской школой. Ее весело и занятно читать, как и подобает ребенку. Не учебник, а приглашение к чтению, к дивертисменту. Не восславить предлагается прославленную русскую классику, а заглянуть в нее хотя бы одним глазком и тогда уже полюбить. Заботы "Родной речи" экологического свойства и направлены на спасение книги, на оздоровление самой природы чтения. Основная задача формулируется так: "Книгу изучали и как часто бывает в таких случаях - практически перестали читать". Педагогика для взрослых, в высшей степени, между прочим, начитанных и образованных лиц.
"Родную речь", журчащую, как ручей, сопровождает неназойливая, необременительная ученость. Она предполагает, что чтение - это сотворчество. У всякого - свое. В ней масса допусков. Свобода трактовок. Пускай наши авторы в изящной словесности собаку съели и выдают на каждом шагу вполне оригинальные повелительные решения, наше дело, внушают они, не повиноваться, а любую идею подхватывать на лету и продолжать, иногда, быть может, в другую сторону. Русская литература явлена здесь в образе морского простора, где каждый писатель сам себе капитан, где паруса и канаты протянуты от "Бедной Лизы" Карамзина к нашим бедным "деревенщикам", от повести "Москва - Петушки" к "Путешествию из Петербурга в Москву".
Читая эту книгу, мы видим, что вечные и, действительно, незыблемые ценности не стоят на месте, приколотые, как экспонаты, по научным рубрикам. Они - перемещаются в литературном ряду и в читательском сознании и, случается, входят в состав позднейших проблематичных свершений. Куда они поплывут, как повернутся завтра, никто не знает. В непредсказуемости искусства - его главная сила. Это вам не учебный процесс, не прогресс.
"Родная речь" Вайля и Гениса - это обновление речи, побуждающее читателя, да будь он семи пядей во лбу, заново перечесть всю школьную литературу. Прием этот, известный издревле, называется - остранением.
Чтобы им воспользоваться, нужно не так уж много, всего лишь одно усилие: посмотреть на действительность и на произведения искусства непредвзятым взглядом. Как если бы вы их читали впервые. И вы увидите: за каждым классиком бьется живая, только что открытая мысль. В нее хочется играть.
ОТ АВТОРОВ
Для России литература - точка отсчета, символ веры, идеологический и нравственный фундамент. Можно как угодно интерпретировать историю, политику, религию, национальный характер, но стоит произнести "Пушкин", как радостно и дружно закивают головами ярые антагонисты.
Конечно, для такого взаимопонимания годится только та литература, которую признают классической. Классика - универсальный язык, основанный на абсолютных ценностях.
Русская литература золотого XIX века стала нерасчленимым единством, некой типологической общностью, перед которой отступают различия между отдельными писателями. Отсюда и вечный соблазн найти доминантную черту, отграничивающую российскую словесность от любых других - напряженность духовного поиска, или народолюбие, или религиозность, или целомудренность.
Впрочем, с таким же - если не большим - успехом можно было бы говорить не об уникальности русской литературы, а об уникальности русского читателя, склонного видеть в любимых книгах самую священную национальную собственность. Задеть классика - все равно что оскорбить родину.
Естественно, что такое отношение складывается с малых лет. Главный инструмент сакрализации классиков - школа. Уроки литературы сыграли грандиозную роль в формировании российского общественного сознания в первую очередь потому, что книги противостояли воспитательным претензиям государства. Во все времена литература, как бы с этим ни боролись, обнаруживала свою внутреннюю противоречивость. Нельзя было не заметить, что Пьер Безухов и Павел Корчагин - герои разных романов. На этом противоречии вырастали поколения тех, кто сумел сохранить скепсис и иронию в мало приспособленном для этого обществе.