Родная страна
Шрифт:
И тут я заметил то, на что должен был бы обратить внимание в самом начале: сообщение «Я тебя вижу», скриншоты с монитора и записи с камеры уходили на разные IP-адреса. Я поискал их в гугле, и, естественно, все они оказались выходными точками «Тора». Мои шпионы не просто шифровали трафик с моей машины, они перебрасывали его по всему интернету, чтобы я не смог проследить, куда он направляется. Где-то в недрах сети находился сервер наподобие нашего даркнетовского массива, и на нем имелись кнопочки «Вид с камеры Маркуса», «Звук с микрофона Маркуса», «Экран Маркуса» и «Жесткий диск Маркуса».
Другими словами, эти шпионы взяли технологию, с помощью которой
Так я ничего не добьюсь. Тем временем Зверь вернулся в исходное состояние. Я даже перепрошил его BIOS — область, которая объясняет всему компьютеру, как надо вести себя при включении. Занятие кропотливое и скучное, но откладывать его было бы глупо. Считается, что удаленно заразить компьютерный BIOS невероятно сложно, однако, восстанавливая комп после фатального взлома, пренебречь BIOSом — все равно что, потеряв ключи, сменить все замки в доме, но оставить окна открытыми нараспашку.
BIOS починен, компьютер восстановлен, тролли изгнаны. Я погасил свет в штабе, накинул куртку, включил охранную сигнализацию и вышел в прохладную сан-францисскую ночь.
Прямиком в лапы полицейских, поджидавших меня в припаркованной машине.
За всю мою жизнь меня арестовывали дважды. Сейчас со мной обошлись не самым грубым образом (не то что после взрыва на Бэй-Бридж, когда копы из ДВБ схватили нас на Маркет-стрит и в ответ на вопрос, в чем, собственно, дело, огрели дубинками по голове) и не слишком сильно запугивали (не затягивали на шее мешок, как сделали головорезы из отряда Кэрри Джонстон; в тот раз меня вырвало полупереваренной пиццей из помойки, и я не сомневался, что задохнусь насмерть). В этот раз они действовали слаженно и профессионально — не будь мне так страшно, я бы вручил им награду за хорошее обслуживание клиентов.
Едва я ступил на дорогу, они с идеальной синхронностью вышли из машины. Оба здоровенные, мясистые, сразу видно — копы. Рядом с такими у меня мускулы на шее сразу натягиваются, как струны на теннисной ракетке. Один встал у обочины, преграждая мне дорогу, и с монотонностью хищного зверя завертел головой, глядя, не идет ли кто. Другой направился ко мне, в три быстрых шага вступил в мое личное пространство и махнул перед носом заламинированным удостоверением ДВБ. Не давая мне времени прочитать, движением фокусника сунул карточку обратно в карман.
— Маркус, — сказал он. — Нам бы хотелось поговорить с тобой.
Если страшно, не молчи…
— Я предпочел бы говорить в присутствии адвоката, — отозвался я.
— Не нужен нам адвокат. Просто неформальная беседа. — От него повеяло дезодорантом «Акс». Самый нелепый аромат для рослого громилы.
— Разрешите еще раз посмотреть ваше удостоверение, — сделал я еще одну попытку.
— Нечего тебе на него смотреть. Пойдем.
Топай, бегай…
Я сделал осторожный шаг по Мишен-стрит, прочь от копов, заранее высматривая прохожих, которых можно было бы позвать на помощь. Но тут железная рука вцепилась мне в бицепс и потянула вверх. Я повис, не касаясь ногами асфальта. Казалось, плечо вот-вот вывернется из сустава.
И кричи…
— ПОЖАР! — завопил я. На крик «Помогите!» никто в Мишене даже не обернется, зато всегда найдутся желающие поглазеть на пожар. Так, по крайней мере, рассказывали на уроках самообороны. — ПОЖАР! — еще громче закричал я.
Другой рукой полицейский плотно зажал мне нос и рот, подсунул большой палец
Может, надо было все-таки кричать «ПОМОГИТЕ!».
Усаживая меня в машину, они привычным полицейским движением, одновременно грубым и заботливым, пригнули мне голову, чтобы я не высадил себе мозги о дверную раму. Но теперь я был на 110 процентов уверен, что они не из полиции, не из ДВБ и вообще не имеют отношения к государственной службе. Их выдавало техническое оборудование — ничего похожего на побитые, поцарапанные ноутбуки в прорезиненных корпусах, какими снаряжены патрульные машины сан-францисской полиции. А у этих громил компьютеры были военного образца, матово-черные, с массивными стальными накладками по углам, с поляризационными фильтрами, видеть сквозь которые мог только тот, кто сидит прямо перед монитором, а всем остальным предстает лишь черный экран. Выглядели эти гаджеты так, словно дизайнер никогда не видел настоящих компьютеров и представляет их себе лишь по описаниям человека, разъезжающего в мощных машинах вроде «хаммеров».
И приемник GPS у них тоже был, да не простой, а военно-навороченный, ощетинившийся, как еж, короткими прорезиненными антеннами. Уличная карта на дисплее отображала знакомые улицы Мишена в квадратной восьмибитной графике и не имела ничего общего с обычными гражданскими навигаторами или гугл-картами. Прямо в приборную панель были вделаны бронированные USB-порты с парными светодиодными лампочками под закаленным стеклом. В салоне стоял отчетливый запах новой машины, словно они не далее как утром заказали для моей поимки новенький шпионский автомобиль, а после операции обольют его бензином и столкнут с обрыва.
Весь вид этих парней говорил о том, что у них есть деньги, много денег, и они не боятся их тратить. Они не походили на нищебродов с госслужбы, которым приходится заполнять кучу нелепых бумаг, чтобы получить возмещение расходов, как вынужден был делать отец, покупая книги для своего факультета в Беркли. Тот, что стоял на страже, скользнул на заднее сиденье рядом со мной. Я заметил, что на задних дверях с внутренней стороны нет ручек, и задумался, как, интересно, он выберется, когда со мной закончат. Странная мысль. Она навела меня на размышления о том, что конкретно будет означать «со мной закончат».
— Привет, Маркус, — сказал мой сосед на заднем сиденье. От него тоже пахло «Аксом» — видно, это фирменный запах Сволочандии. Вид у него был обезоруживающе дружелюбный, гладко выбритое лицо изрезано веселыми морщинками. Он лучился неколебимым спокойствием и уверенностью в себе, словно повзрослевший типаж самого популярного парня футбольной команды из дурацкого подросткового фильма. — Можешь называть меня Тимми.
Если они намеревались разыграть спектакль с добрым и злым полицейским, то Тимми явно взял на себя роль доброго.
— Я бы хотел посоветоваться с адвокатом, — повторил я.
Его улыбка стала еще шире.
— Так я и думал. Именно это она и предсказывала. Даже голос сумела изобразить. Она тебя прекрасно знает.
«Она» — это наверняка Кэрри Джонстон. Забилась, как бурундук, в удобную норку, грызет попкорн и развлекает подчиненных рассказами о моих жалких корчах.
Эти ребята явно хотят что-то из меня вытрясти, добиться чего-то, выпытать имена тех, кто имел доступ к пропавшим документам, пароли или ключи, местонахождение всех копий. Норовят меня запугать. И это им удалось. Я еле сдерживал рвотные позывы. Боялся, что вот-вот обмочусь.