Родная земля (сборник)
Шрифт:
И пока глава нашей группы доставал документы, она успела позвать командира взвода, которую звали Не. Это была маленькая тоненькая девушка с миниатюрными руками. Она приветствовала нас улыбкой и кивком головы, потом взяла из рук нашего руководителя документы и прочитала, осветив их фонарем. Свет, отражаясь от бумаги, падал на белое лицо Не, освещая ее красивые черты. Она вернула нам документы и сказала одной из девушек:
— Куэ! Отведи товарищей в расположение роты. Политрук сейчас находится там, у входа на наш участок.
Мы пошли за Куэ. У нее не было фонаря, но шла она очень быстро. И мы старались не отстать от нее.
Молодежь из семнадцатой роты работала на большом участке дороги. Одна группа подносила камни, другая дробила их. Невдалеке каток утрамбовывал только что насыпанный гравий. Тарахтел бульдозер, засыпавший воронку
Куэ по-прежнему шла впереди; ее почти все тут знали, одни просто окликали, другие спрашивали о чем-то.
Она привела нас прямо к подножию горы, откуда брали камень. Здесь был высокий и густой лес. В лучах света фонарей виднелись тени мужчин и женщин, долбивших камни или переносивших их к машинам. Смех, обрывки разговоров смешивались с шумом молотков, дробно стучавших о камень. Повсюду чувствовалась атмосфера воодушевленного труда и общей занятости.
Неожиданно раздался сигнал трубы. Куэ заявила нам голосом, не терпящим возражений:
— Сейчас начнется налет. Быстро в укрытие!
Она выбрала для каждого из нас по толстому дереву, под которым мы должны сидеть повернувшись лицом к стволу и надев на голову каску. Все, кто долбили камни, также быстро рассеялись. И тут мы услышали целую серию взрывов, потрясших джунгли и горы. Огромные камни летели высоко над нашей головой и потом гулко падали на землю. Я осторожно повернулся и увидел, что Куз спокойно стоит около ствола, слегка повернувшись к ному лицом, и смотрит вверх, туда, где гремят взрывы. Я спросил ее:
— Куэ! А вы не боитесь, что камень может упасть вам на голову?
— Мы уже привыкли…
После того как отгрохотали взрывы, Куэ провела нас к политруку Тану. Ему не было еще и тридцати лет, но выглядел он весьма строгим.
— Ну, вы оставайтесь здесь, а я пойду обратно на дорогу. — И Куэ попрощалась с нами.
Мы последовали за политруком в большую пещеру, чтобы найти начальника стройки и доложить ему о нашем приходе и, возможно, немного подкрепиться перед сном.
Было два часа ночи. Наши повара уже проснулись и начинали готовить завтрак. Им приходилось рано вставать, так как продовольственный склад роты находился довольно далеко в лесу. Мы не стали ждать, пока будет готова еда, и устроились в гамаках скоротать остаток ночи. Я ворочался с боку на бок, но, несмотря на все старания, уснуть так и не мог и лежал с открытыми глазами, перебирая в памяти дорожные впечатления. За это время мы познакомились с юношами и девушками, которые в невероятно трудных условиях строили эту дорогу. Преодолевая с невиданным упорством и решимостью огромные трудности, под непрестанными бомбардировками и обстрелом, они совместно с воинскими частями и тысячами молодых людей из других отрядов успешно проложили через джунгли эту многосоткилометровую дорогу. Мы пришли сюда, чтобы вместе с ними завершить эту стройку, пережить все дни противоборства с врагом, все дни битвы между человеком и природой.
Скоро наступит сезон дождей. Дорога должна быть своевременно одета в камень, защищена от воды и грязи, и тогда машины свободно побегут по ней. Последние дни будут для 17-й роты днями решительных битв. Этому отряду поручили самый сложный участок у перевала Б., где только за последние десять дней было более тридцати сильнейших налетов американской авиации. Подвергая ожесточенной бомбардировке этот район, враг намеревался поколебать нашу решимость и волю к борьбе.
Бойцы 17-й роты при первой же встрече вызвали во мне прилив необыкновенной бодрости и энтузиазма. То и дело раздавался смех девушек, носивших на плечах тяжелые бревна из лесу. Они весело работали рядом с еще не потухшими пожарами от бомбардировок. Молодежь пробуждала к жизни джунгли, покоряла горы.
Только теперь я понял, почему наш политрук Тан так долго размышлял, когда мы впервые пришли к нему. Прочитав наши документы, он поджал губы и нахмурился. Политрук хотел бы принять нас, работников культуры и журналистов, широко и щедро. На складе обычно хранился запас риса на пятнадцать дней, но сейчас там почти пусто. Заместитель командира роты Лыу, ответственный за питание, допустил ошибку, не учтя того, что дорога может быть разрушена. Вот почему сейчас на стройке нет даже минимального недельного запаса, и теперь, когда дорога почти завершена, надо звонить в управление тылового строительства и просить на первой же машине подвезти продовольствие. Несколько ночей подряд Лыу ходил с бойцами встречать эту машину, но она не приехала. И вчера вся рота вынуждена была сократить дневной рацион. Люди ходили полуголодные, получив лишь по две чашки риса, но по-прежнему работали с огоньком. На стройке царила атмосфера трудового подъема, о пустом желудке люди старались не думать.
Но политрук не хотел, чтобы мы тоже недоедали. Он потребовал от Лыу сварить нам обед строго по утвержденным нормам.
Когда мы проснулись и быстро собрали гамаки, чтобы уложить их в вещмешки, рассвет только разгорался. Белая роса омывала листья и разгоняла темноту. Рабочие возвращались с ночной смены и рассаживались завтракать, устраиваясь кто где мог и весело переговариваясь между собой.
Тан ожидал нас около кухни, рядом с большим, окутанным облаками пара чаном, в котором кипятили чай. Мы устроились вместе со всеми прямо на земле. Политрук объяснил нам, что столовая и кухня все время передвигаются ближе к месту работы, поэтому здесь все так не устроено. На завтрак нам предложили вареные лесные бананы с рыбной мукой. Политрук съел две чашки, затем встал и небрежно сказал, что он привык есть мало, а сегодня еда вообще не идет в горло, так как у него болит голова. Он, как хороший хозяин, не хотел, чтобы гости увидели бедность его семьи. Позднее мы случайно узнали, что он, как и все бойцы роты, ест только свои двести граммов риса — и все. Что касается нас, то нам, как обычно, выдали по триста граммов. Потом мы испытывали угрызения совести по поводу того, что не разделили все трудности с товарищами. Мы упрекали в обмане Тана, но он только смеялся в ответ:
— Мы принимаем гостей, и тут нельзя экономить на еде. Ничего. Люди здесь очень хорошие. Нет ни одного человека, который бы жаловался на трудности или унывал.
Даже достать воду для питья, умывания и стирки здесь целая проблема, — рассказывал Тан. — Во всем этом районе есть только одна пещера в известняках, где имеется питьевая вода. А чтобы туда пройти, нужно иметь какой-нибудь светильник. Идти там очень тяжело, нужно сгибаться втрое, а чуть выпрямился-сразу же стукнешься головой о камни. Чем глубже спускаешься в пещеру, тем она шире и темнее. При свете фонаря в ней можно разглядеть смутные длинные полосы на стенах, напоминающие огромные картины из легенд. Идешь на ощупь более ста метров и только потом начинаешь видеть песок, шуршащий под ногами. Вода находится на самом дне этой пещеры. Воду нужно набирать ведром и выливать в трубопровод, сделанный из бамбука. По нему вода течет до выхода из пещеры и сливается в большой деревянный резервуар. А из него уж ее берут для нужд всей роты.
Мы нигде не видели таких трудностей с водой. Чтобы как-то решить эту проблему, политрук мобилизовал все силы для строительства водопровода и помещения для стирки и умывания. Постепенно все сделали и уже привыкли к этому. Отряд жил на этом месте около трех месяцев. Мы знали, что Тан раньше работал в уездном комитете Союза трудящейся молодежи. Здесь на строительстве дороги он не получал никакой зарплаты — лишь небольшое пособие. Дома у него осталось двое маленьких детей и старая мать. Руководство уже говорило ему, что если он хочет, то может возвращаться домой и работать там, чтобы быть ближе к семье, но Таи отказался. Он ответил, что не может бросить отряд. Уже около года он делит с ним радости и горе, и теперь уйти из отряда под предлогом трудностей в семье — значит ругать потом себя всю жизнь за эту непростительную слабость.
Пример политрука сыграл большую роль. Все бойцы стараются теперь подражать ему и с песнями идут навстречу трудностям, с песнями преодолевают их.
2
Мы довольно быстро познакомились с юношами и девушками отряда, в основном уроженцами провинции Ха-Тинь. Обычно мы ходили на работу вместе с ними — уходили на перевал с группой строителей или отправлялись заготовлять камень.
Заходили мы и в кузнечный цех — открытый со всех сторон навес, построенный рядом с кухней. Слесари Бинь и Кхоанг, работавшие раньше на небольшом механическом заводе, были веселыми и приветливыми людьми. В их задачу входило ремонтировать инструмент отряда, но в свободное время они тоже выходили на строительство дороги. Небольшой кузнечный горн, сооруженный ими, был гордостью всей роты, так как он помогал держать весь инструмент в полном порядке. Даже соседние отряды просили наших кузнецов помочь им в ремонте.