Родная
Шрифт:
Ишмак с удовольствием согласился. Он устал, а завтра его ждала долгая дорога - в Рогод и обратно домой. Лёжа в постели он долго не мог уснуть, перебирая в голове картины прошедшего дня. Ему было радостно и как-то странно, что всё случилось именно так. Не иначе как Создатель привёл его именно в этот дом, где он встретил ту, кого не ожидал увидеть и вспомнил то, о чём хотел забыть.
III
Утром он проснулся, когда за окном было уже светло, а встав, почувствовал сильную
"Ну вот, только заболеть не хватало", - подумал обречённо Ишмак. Он хотел купить всё, что ему надо в Рогоде, узнать последние новости, навестить Марека и вернуться домой непременно до начала войны. А теперь... Война на пороге, а он болен. Как всё некстати!
В дверь постучали. Вошла Ирина Григорьевна.
– Доброе утро, Ишмак. Пойдёмте завтракать.
Ишмак двинулся было вслед за ней, но, не сделав и двух шагов от кровати, почувствовал, что теряет сознание. Он, казалось, летел в бездну и конца этому не было.
Он очнулся на кровати в какой-то комнате. Воспоминания о случившемся возвращались медленно, слишком медленно. Мысли путались. Наконец, он понял, где он находится. Та же комната, та же кровать. Наверное, он упал на неё, потеряв сознание. Ирина Григорьевна только подоткнула под него одеяло. Интересно, сколько времени прошло, пока он был в беспамятстве? Он попытался сесть, но не смог даже поднять голову. Все мышцы ныли, а перед глазами плыли чёрные точки, когда он пытался их открыть.
– Лежи, лежи! Куда ты?
– Вдруг услышал Ишмак голос Ирины Григорьевны. Он не знал, давно ли она тут находится, и сколько он уже лежит так без сознания. С трудом открыв глаза, он увидел неясный силуэт рядом с постелью.
– Но как же я пойду? Мне же идти надо!
– Он попытался чётко выговорить эти слова, но вырвался только тихий хрип.
– Куда ты пойдёшь в таком состоянии? Лежи! Пока не выздоровеешь, никуда тебя не отпущу. На лучше, выпей!
– И Ирина Григорьевна протянула ему что-то обжигающе горячее. Ишмак взял кружку и глотнул - это был чай с малиной. Он вдруг вспомнил тепло маминых рук и вкус малинового варенья и почувствовал, что по щекам текут слёзы. Он отставил кружку и неловко отвернулся.
Эти воспоминания ошеломили его. Ведь ему было, наверное, года три, когда его забрали у матери и поместили в специальную школу будущих воинов, где его никто и никогда не приходил навещать. Он не знал, что стало с матерью. Он никогда её больше не видел.
...Ишмак не заметил, как Ирина Григорьевна тихо ушла, оставив на столе кружку с недопитой малиной. Потом он погрузился в зыбкий болезненный сон, сквозь который он слышал чьи-то шаги и голоса. Очнулся он, лишь когда дверь тихо приоткрылась. Снова вошла Ирина Григорьевна.
– Я принесла тебе питьё и немного еды.
– Спасибо, - прохрипел он.
Она поставила поднос с едой на стол и собралась уходить. Тут Ишмак заметил, что из проёма двери выглядывает любопытное личико.
– Наташа, хватит дурачиться!
– Резко сказала Ирина Григорьевна, перехватив взгляд Ишмака.
Тут же на пороге комнаты появилась девочка. На вид её было лет двенадцать-тринадцать.
– Моя дочь - Наташа, - сказала Ирина Григорьевна, - Арсений не успел увидеть её.
Девочка настороженно и, вместе с тем, с любопытством рассматривала Ишмака. Она словно хотела что-то сказать, но не решалась. Дождавшись, пока выйдет мать, Наташа тихо выскользнула вслед за ней. И до Ишмака донёсся её смех.
Вот, значит, как! Ишмак был ошеломлён. Оказывается, у Арсения была и дочь, только он уже никогда об этом не узнает.
IV
И вскоре Ишмаку представился случай познакомиться с Наташей. В дверь тихо постучали, и он увидел девочку. На этот раз она пришла одна. Получив разрешение, девочка неловко вошла в комнату и остановилась. Видно было, что её снедало любопытство и вместе с тем она боялась чужого человека.
– Садись, Наташа, - улыбнулся ей Ишмак.
Она села. Пока длилось молчание, он успел рассмотреть её. Девочка, как девочка. Пожалуй, отличало её от остальных девочек этого возраста слишком умное выражение на лице, а ещё какая-то совсем детская открытость. Все мысли и чувства, вспыхивавшие в душе у Наташи, сразу отражались на её лице.
– А... А как Вас зовут?
– нарушила вдруг она молчание, преодолев свою робость.
– Ишмак.
– Какое странное имя! Оно барское?
– Да. Правда я не знаю, кто мне его дал, но меня так все называли, сколько я себя помню.
– Как это - не знаете?
– уже осмелев спросила Наташа, - Разве Вам не мама его дала?
– Нет. Свою маму я почти не помню. В три года меня забрали в школу воинов, и я её больше никогда не видел.
– Ишмак замолчал.
– А что Вы там в этой школе делали?
– спросила Наташа, беспокойно вертясь на стуле. Ишмак видел, что ей было интересно.
– Нас учили немного писать, читать и считать. Но больше - воевать. С детства мы должны были уметь обращаться с оружием. Никаких игр - только тренировки и тренировки. Потом в тринадцать лет нам давали личного наставника, который в зависимости от возможностей каждого, обучал нас дополнительным премудростям. Моего наставника звали Дарк...
– Дарк?!
– встрепенулась Наташа, - Это тот, что сейчас управляет войсками баров?
– Да, тот самый.
– И он Вас учил сражаться, чтобы потом убивать сердов?
– Нас всех этому учили, Наташа.
– Мягко сказал Ишмак.
– Но почему?
– Она вскочила со стула.
– Почему Вы тогда не там, не с ними?
– Потому что после встречи с твоим отцом я многое понял.
– А Вы правда были ему другом?
– Расскажите мне про отца, я его совсем не знаю.
– Что тебе сказать? Да, я был ему другом. Я попробую тебе рассказать о нём. Он вообще был лучшим из всех, кого я когда-либо знал. Он научил меня всему, что я сейчас знаю, привил любовь к древним книгам, он помог мне стать таким, какой я сейчас есть.
– Ишмак видел, как при этих словах загорелись глаза у Наташи, как появилась в них гордость за отца. Эта девочка - истинно дочь Арсения. Она была умна. Ей нравилось, что он говорил с ней, как со взрослой. Недостаток жизненного опыта ей заменяла интуиция, уже в этом возрасте подсказывавшая что и кому говорить. Они проговорили довольно долго. Ишмак рассказал ей всё, что знал, а в ответ услышал: