Родная
Шрифт:
Когда я в очередной раз отправился на разведку, то наткнулся на тишину. Уснула? Хорошо бы, крепкий сон поможет справиться с эмоциями…А меня давно ждет неотложное дело. Придется вернуть мать, которую довольно грубо выпроводил час назад. Она у меня заботливая, поэтому без труда приведет Руслану в чувства, поговорит по душам, а я присоединюсь позже.
Телефон оповестил о новом сообщении, которое заставило переключиться на работу. Мои худшие опасения подтвердились, и надо было срочно ехать разгребать свалившиеся проблемы, но ноги намертво
Взяв у Глории ключ, тихо открыл дверь и заглянул внутрь. Кровать пуста, а по комнате витает запах…Дверь громко бьется о стену, когда я врываюсь, и этот звук дает начало моему личному кошмару.
– Машину! – с этим воплем бросаюсь к неподвижно лежащей на пороге ванной девушке.
Пульс есть, но слабый. Засохшая пена у рта с кровяными сгустками, закатанные глаза, посиневшая кожа и холодный пот говорят о последней стадии отравления. Стараюсь мыслить трезво и отгоняю очевидный прогноз на будущее…Пока несу девушку, получается, но в салоне автомобиля ужас находит дорогу к сердцу. Я готов проклинать эту несчастную идиотку, но лишь крепче сжимаю безвольное тело в руках и шепчу:
– Не умирай, не умирай, не умирай…
На входе в клинику нас встречают с каталками, и я осознаю, что облажался – не велел предупредить врачей о нашем приезде. Рисковал ЕЕ жизнью, потому что поддался панике. Хорошо, мои подчиненные умеют действовать самостоятельно и заранее велели готовить все к реанимации.
Нед уже там и сразу приступает к спасению…Лично. Знает, что только ему я доверяю. А я здесь. Один. Медсестра закрывает небольшую щелку, отделяя меня от Русланы. Я больше не вижу, что происходит в операционной…Ничего не вижу. Пелена перед глазами спадает, когда я моргаю, а после появляется вновь…С опозданием понимаю, что плачу. Реакция на стресс? Или на потерю?...Рациональная часть мозга упорно твердит, что даже при плохом исходе ничего непоправимого не произойдет. Связь не настолько крепка, чтобы я сдох от отчаяния…Но чудовищная боль рвет на части, перекрывая любые доводы.
Логика не поможет, если я потеряю Руслану. Потому что…Потому что…Не знаю! Мы не настолько близки, чтобы…Мой кулак врезается в стену, делая в ней вмятину…А потом еще и еще…Я ничего о ней не знаю…Почему? Только с пятым ударом на костяшках появляется кровь, а рука немеет от боли. Отлично, так мне и надо.
Я ничего ей не дал. Внимания, заботы, утешения, поддержки. Ничего. Теперь это так очевидно. Но какого хрена озарение пришло так поздно? Я потратил столько времени на ненужные разборки, а сейчас, как ненормальный, жаждал изучить каждую мысль, каждое предпочтение, каждую черту характера Русланы.
Она обязана выжить.
***
Что происходит? Где я?
Глаза улавливают голубой цвет стен, а потом снова закрываются. Больно, невыносимо больно смотреть.
Снова разлепляю глаза и теперь с большим успехом оглядываюсь.
«Больничная палата», - приходит узнавание.
Я лежу на койке, рядом стоят мониторы, измеряющие жизненные показатели, из вены торчит иголка. В голове медленно начинают всплывать последние события, которые я воспринимаю отрешенно, – физическое истощение полностью затмевает собой любые эмоциональные проявления. Мне элементарно плохо, и нет сил на душевные переживания.
В поле моего зрения появляется медсестра, которая с улыбкой интересуется, как я себя чувствую. С губ срывается мучительный стон вместо ответа, потому что я не знаю, как словами описать то, что со мной происходит.
– Не переживайте, через пару часов беспокоящие вас осложнения пройдут, - «утешила» девушка, записывая данные о моем состоянии в специальный журнал.
«А что делать эти два часа?!», - хочется закричать, но...
– Сколько я здесь? – сипло спрашиваю, потому что сил хватает лишь на это.
– Вас привезли три часа назад. Постарайтесь не разговаривать, Дос Прадо зайдет, когда вам станет лучше и ответит на все вопросы, - сообщает она, уходя.
Два часа. Достаточно времени, чтобы подумать… если б не отвратительное самочувствие. Мыли в голове то и дело путались, не давая сосредоточиться на главном— что дальше?
Умереть не удалось, да и сомневаюсь, что мне всерьез этого хотелось. Сейчас сложно судить, но, кажется, я была не в себе. Как-то резко все навалилось… Неудавшийся праздник, переезд, Нед с его придирками, общее упадническое настроение и, финальный аккорд, всплывшая правда о моем истинном предназначении. Сразу стало ясно, почему Он передумал на мой счет: наверняка узнал о том, что сроки поджимают. Это ранило, хотя я знала, что все неспроста. Поэтому сопротивлялась, поэтому не доверяла, поэтому выжидала. Наверно, какое-то особое чутье подсказывало, что с Ним стоит быть осторожной.
А тем временем вопрос оставался открытым.
Что дальше?
Нед появился ровно в срок. Сдержанно поздоровался, просмотрел журнал, сверил с показателями на мониторе, сменил капельницу, осмотрел меня и только после этого сел на стул рядом с кроватью.
– Тебе лучше? – спросил он, цепко всматриваясь в мое лицо.
– Да, немного. Пить хочется.
– Нельзя, иначе тебя вырвет. Водно-соляной баланс поддерживается с помощью специального препарата, который вводится внутривенно. Какие еще жалобы?
Это был чисто медицинский вопрос, но я стушевалась, будто он имел скрытый подтекст. Жалобы, жалобы…на ум пришло устойчивое сочетание «жалобы на жизнь». Актуально для несостоявшейся самоубийцы.
– Тело ломит, голова болит, - нашлась с ответом я.
– Это нормально, после сна появится аппетит, а потом и выписываться можно будет. Руслана…, - с придыханием позвал меня Нед и тут же замялся. – Прости, что не понял. Ты нуждалась в помощи, а я…не понял.
– Это не твоя вина, - быстро проговорила я, а потом исправилась, - Точнее, не в этом.