Родной ребенок. Такие разные братья
Шрифт:
Ананд медленно побрел назад, к зданию больницы. Там он снова увидел Ешоду. Она сидела на диване, осунувшаяся, с темными кругами вокруг глаз.
— Ешода! — окликнул ее Ананд.
— Да? Это вы, Ананд? — спросила она, повернув голову на его голос.
Рядом с ней стоял мрачный седовласый мужчина высокого роста, в ширвани, слегка сутуловатый.
— Вы ее знаете? — негромко спросил мужчина.
— Знаком немного. Мы встречались в Кашмире, в Сринагаре, с ней и Вики, — тихо ответил Ананд и закашлялся. — Мы были там
— Эта катастрофа сделала несчастными многих, — печально проговорил мужчина в ширвани. — Погиб мой сын, мой Викас!.. Ешода теперь овдовела… Они были счастливы! Вот… — отец Викаса не договорил, рыдания сдавили ему горло, и он присел на краешек дивана.
— Я не хочу жить! Зачем мне жить?! — вскрикнула Ешода отчаянным голосом. — Я хочу умереть!..
— Ешода! — кинулся к ней Ананд. — Успокойся! Тебе же нельзя волноваться! Подумай о своем ребенке!
Ешода стала медленно сползать с дивана, хватая воздух открытым ртом. Из ее груди вырывались нечленораздельные звуки.
— Доктор! — закричал Ананд. — Доктор! Скорее!..
На его призывы подбежал врач, который, бегло осмотрев Ешоду, скомандовал:
— Немедленно подготовьте операционную, медсестра! Быстрее! Преждевременные роды. Ребенок может погибнуть.
— О доктор! Спасите мне его! — запричитала Ешода. — Заклинаю! Мне без ребенка и жить незачем! А-а! — пронзительно закричала она. — Он — единственное, что у меня осталось! Я не переживу, если потеряю его! — повторяла она, надрывая сердце Ананду и свекру.
Еще несколько минут она вскрикивала от болей, вновь и вновь произнося одни и те же слова.
— Госпожа, все будет хорошо, вот увидите, — успокаивал ее доктор.
Появились двое санитаров с каталкой и уложили на нее Ешоду.
— Быстро! — негромко сказал доктор. — Везите ее в третью операционную.
Санитары, не мешкая ни секунды, быстро повезли каталку со стонущей пациенткой.
— Не волнуйтесь! — приговаривал доктор, идя рядом с каталкой.
Прошло сорок томительных минут, прежде чем доктор снова появился в коридоре. Он движением руки подозвал Ананда.
Ананд смотрел на него, не смея произнести ни слова.
Наконец, Ананд подошел к доктору и спросил:
— Доктор, ну как там дела?
Увидев, что доктор отвел глаза, он опустил голову, посмотрел на свекра Ешоды и вновь тихо спросил:
— Что произошло? Почему вы молчите, доктор?
Врач, прервав молчание, ответил негромко:
— Ребенка… спасти не удалось… и добавил: — А она жива.
— Бедная Ешода! — с горечью промолвил Ананд.
Отец Викаса сидел на диване неподвижно, как изваяние.
В голове Ананда закружился вихрь мыслей.
Через несколько минут отец Викаса, очнувшись от оцепенения, предложил Ананду зайти к Ешоде.
Спросив разрешения у доктора, мужчины вошли в палату, где в горячке бредила Ешода.
— Мой ребенок! Где мой ребенок?! — металась она в постели.
У ее кровати сидела медсестра. Рядом с изголовьем стояла небольшая передвижная колыбель на роликах. Минут через пятнадцать Ешода пришла в себя. Она сразу же посмотрела на колыбель, которая, увы, была пуста.
— Где мой ребенок, сестра?! — прошептала она. — Что с ним произошло?
— Лежите спокойно, вам нельзя волноваться и вставать, — ответила ей та.
— Нет, ну прошу вас! Скажите, где мой ребенок?! — и бедная женщина, потерявшая мужа и ребенка, попыталась встать.
— Я сейчас позову доктора, и он вам поможет, — спокойно ответила ей сестра и направилась к двери.
Мужчины расступились.
Медсестра подошла к доктору и сообщила, что больная возбуждена и отказывается принимать лекарства.
— Я не знаю, что с ней делать, — заключила она.
— Я иду. Приготовьте шприц! — отрывисто произнес врач.
— Хорошо.
Ананд, чье потрясенное сердце и ум полностью отключились из-за свалившегося на него горя, смотрел на Ешоду, на пустую колыбель и в его разгоряченном мозгу родилась совершенно бредовая мысль:
«Отдать своего ребенка Ешоде! Пусть она думает, что это ее сын!»
От этой мысли, заряженной энергией необычайной силы, Ананд слегка покачнулся. Его больной ум не мог мыслить реально. Только чистое спокойное озеро может отражать небеса. Только спокойная, уравновешенная душа человека может видеть вещи в их истинной сущности. Ананд уже не мог выкинуть эту идею из своей головы. Она, словно вековой дуб, упав, придавила его сознание и отключила здравомыслие.
Ананд быстро вошел в палату, где спал его сын, его радость, его надежда, сын, мать которого умерла.
«У него будет мать», — сказал сам себе Ананд, как сумасшедший, а может быть, действительно, потеряв ясность ума в эту минуту, схватил младенца и, дико вращая глазами, подошел к палате, где лежала Ешода.
— Доктор, можно вас? — спросил он, открыв дверь.
Доктор вышел к нему в коридор, и они прошли в кабинет.
— Доктор, прошу вас, отдайте моего ребенка ей! — и он протянул доктору своего сына, завернутого в пеленку.
— То есть как? — опешил доктор и поправил очки.
— Да, доктор! — Ананд опустил голову.
Доктор стоял в нерешительности, держа на руках младенца.
— Хватит уже смертей! Его мать умерла… А Ешода… — он вытер рукой слезы, — она потеряла и мужа, и ребенка… Пусть он спасет ей жизнь. Нельзя медлить, доктор! — Ананд откашлялся, повел глазами и, ссутулившись, направился было к двери, но остановился и с горечью в голосе добавил:
— Я смогу перенести эту потерю… Думаю, что смогу… Главное, Ешода не умрет! У нее появился сын! Сын! И пусть это будет тайной! — сверкнув глазами, твердо сказал Ананд. — Впрочем, вам понятно.