Родословные
Шрифт:
– Об этом тебе никто лучше Виктора не расскажет, – отмахнулась Лидия, – эти кампании – целиком и полностью его детища.
– Кампании? – удивленно, нахмурив брови, поинтересовался Гавриил, – Их было несколько? – позже Гавриил признался себе, что вопрос был глуповат, ведь слово "третья" уже говорило о том, что кампаний было несколько.
– Да, – опустив глаза, с некоторой глубокой печалью ответила Лидия, – Первая кампания известна человечеству как Отечественная Война, а вторая…
– Вторая Мировая Война, – обреченно подхватил ответ Гавриил.
– Именно! – немного порадовавшись за смекалку Гавриила, заключила Лидия. Кажется, этот трагический отрезок в истории людей совершенно ее не заботил.
Гавриил ужаснулся, но ему удалось скрыть это от Лидии. Ему вдруг
С разных сторон, отодвинув массивные стены, в комнату вошли Вера и Надежда. Первая бережно несла в руках прозрачную коробочку, с темным содержимым внутри. Гавриил быстро узнал в ней фиктримаго, а Надежда, видимо, пришла и не к Гавриилу вовсе. Уверенным шагом, подойдя к Лидии, Надежда, немного склонившись над ней, прошептала на ухо:
– Виктор просил приготовиться к приему Хранителей.
Гавриил отчетливо слышал каждое шепотом произнесенное слово и был несказанно рад, но не тому, что сумел подслушать, а тому, что его некогда обостренный слух постепенно возвращался, а значит и зрение, со временем, восстановится. Гавриил заключил, что временное ослабление было связано с успокоительным, недавно ему вколотым. Во время выстраивания Гавриилом этой весьма несложной цепочки умозаключений, Лидия и, взявшая ее под руку, Надежда уже успели удалиться из комнаты, ну а Вера с некоторой злобой глядя на не перестававшего радоваться вновь обретенному слуху Гавриила все еще стояла, держа в руках прозрачную коробочку.
Вера резко швырнула коробочкой в Гавриила, точно хотела проверить его реакцию, и, видимо, удовлетворившись тем, как ловко он поймал ее, приказным тоном добавила:
– Одевайся.
Гавриил аккуратно открыл крышку коробочки, вглядываясь в темную массу хаотично играющих в ней ромбовидных чешуек. Он вспомнил этот прохладный ветерок, проносящийся по телу в момент обволакивания.
– Раздевайся, – уже менее раздраженно и почти снисходительно начала Вера, приготовив новую одежду.
– Все женщины одинаковы, вас одинаково сложно понять. "Одевайся", "Раздевайся", – немного выждав, Гавриил состряпал игривую улыбку, а затем добавил: – Определись, каким я тебе больше нравлюсь.
Гавриил рукой потянулся к шивороту своего одеяния и только сейчас обратил внимание – фиктримаго, что он носил прежде, сейчас сменилось белой просторной тканью. Такие обычно носили пациенты в больницах, во всяком случае, так ему показалось. Но, не придав этому особого значения, Гавриил быстро стянул с себя этот больничный наряд и в туже секунду испуганно выматерился.
Дрожащими руками Гавриил очень осторожно и даже трепетно пытался коснуться и ощупать свою грудную клетку, область живота, где проходил длинный уже почти сросшийся, но все еще свежий разрез. Сквозь появившиеся на глазах слезы он с трудом мог разглядеть на себе блестящие металлические скобы, равномерно распределенные по всему шву. Шов этот аккуратно расположился от брюшной полости вдоль всего тела и видимо уходил под подбородок, точно Гавриил не знал, поскольку по понятным причинам не мог заглянуть в эту область своего тела, а зеркала или чего-нибудь похожего рядом не нашлось, но металлические скобы чувствовались и там. Гавриила вскрыли точно тело покойника на медицинской экспертизе и, осознание этого, вмиг выбило его из колеи. Он повернулся испуганным лицом и, раскрыв руки, демонстрируя Вере сотворенное с ним и как бы вопросительно, глазами, молил ее объяснить. Вера же особо удивленной не казалась. Она была лишь несколько расстроена тем, что Гавриил все-таки увидел следы операции.
– Жаль, – сожалея, скривив губы, начала Вера, – Видимо, адреналин замедлил
– Что вы со опять мной сделали? – вскрикнул Гавриил, мечась взглядом между Верой и швом, все еще пытаясь как-то ощупать небольшие металлические скобы под подбородком. Вера решительным шагом направилась к Гавриилу.
– С тобой все хорошо, Гавриил, – решительно проговорила Вера, схватив его за предплечье, пытаясь образумить, – В течение часа не останется и следа.
– Что вы сделали? – всхлипнул Гаврил, – Что?! – судорожно трясясь всем телом, уже почти в истерике продолжал он, – Что?!
Терпение Веры лопнуло и, отпустив руки Гавриила, она тут же привела его в чувства отменной пощечиной, но не одной, а несколькими. Видимо одной ей показалось мало, а уже потом, когда Гавриил пришел в себя, залепила еще одну, очевидно, уже для своего собственного спокойствия. После того, как паника отступила и, в изрядно потемневших глазах Гавриила читалось смирение, Вера объяснила:
– Тебе удалили ненужные органы, – совершенно спокойно, точно это было в порядке вещей, проговорила Вера и Гавриил, ужаснувшийся услышанным, тут же перебил ее, едва она успела продолжить:
– Удалили? – воскликнул он, – Зачем?! – уже спокойно, но продолжая руками сотрясать воздух, будто требовал вернуть утраченные органы, или, в данном случае, вырезанные. От глупостей, хоть и не беспочвенных, вылетавших из уст Гавриила Вера опустила свою аккуратненькую голову и ладонью прикрыла красивое, но немного омраченное расстройством лицо, а после, пальцами руки начала массировать виски. Гавриил же, тем временем, то ли машинально, то ли инстинктивно, а возможно и потому, что, по его мнению, дороже и важнее для него ничего больше нет, оттянул просторные больничные штаны и посмотрел, насколько его новые знакомые увлеклись процессом удаления. Сильно и с невероятным облегчением теперь уже совершенно спокойно он прокомментировал увиденное:
– Ну, – выдохнув, произнес он, не заметив полного отсутствия выдохнутого, – самое важное вы, к счастью, оставили.
Вера невольно приблизилась и совершенно случайно, а может и нарочно, скользнула взглядом в штаны. И как-то двусмысленно нахмурилась.
– Холодновато тут у вас, – отшутился Гавриил, увидев смущенное лицо Веры.
По-видимому, Вера не была настроена шутить, а может ей, просто не нравился юмор Гавриила, но как бы там не было, улыбка на ее лице не появилась. Она лишь со всей серьезностью довела до сведения Гавриила о причинах хирургического вмешательства.
Во-первых, большая часть органов более Гавриилу не требовалась. Бессмертный не нуждается в том количестве органов, что есть у человека. Более того, изначально в организме Бессмертного этих самых органов и не было. Появление органов у человека обусловлено адаптацией организма к новой среде обитания и их дальнейшим переходом от стадии Бессмертного до этапа Отступника. Человечество гордо называет этот процесс эволюцией, а на деле же это скорее деградация. Поскольку Гавриил был рожден человеком с определенным набором органов, а став Бессмертным органы оказались совершенно без надобности, потому они и были удалены. Второе являлось следствием первого. Органы, переставшие выполнять свою непосредственную функцию, начали бы гнить и со временем, Гавриил бы приобрел запах, свойственный трупам. Дело в кровообращении Бессмертных. Оно, как выяснилось, сильно замедленно в сравнении с человеческим, настолько, что любой, даже самый опытный врач не сможет нащупать пульс и не прочувствует сердцебиения. Вера сравнила организмы Бессмертного и Человека с часами, где первый являлся часовой стрелкой, а второй представлял секундную. Очевидно, сравнение было не случайным, и не понявший намека Гавриил оставался на месте в ожидании продолжения истории, но в результате получил лишь нетерпеливый взгляд Веры, подкрепленный стуканьем тоненького указательного пальца по запястью руки. Вера уже почти кричала Гавриилу о том, что итак провозилась с ним слишком долго, а Хранители не из тех, кого следует томить ожиданием.