Родословные
Шрифт:
За этими разговорами Гавриил и не заметил, как они вновь оказались в черте города, а немного позже – в знакомых и уже почему-то ставших родными стенах здания Виктора.
ГЛАВА 11
Покидая лифт, двери которого вели прямо в просторные покои Виктора, Гавриил взглядом столкнулся с человеком лет шестидесяти, его грубую голову кубической формы обрамляли седые, аккуратно подстриженные бобриком волосы. Человек этот хоть и был одет в скромный деловой костюм, по всей видимости, носившийся довольно редко и с явным пренебрежением, выглядел все же крайне уверенно, а в ожидании лифта стоял, даже вопреки своему возрасту, ровно, как солдат на плацу. Едва заметно, быстро кивнув головой, он с явной не охотой, изогнув каждую линию на своем щедро усыпанном старческими морщинами лице, вынудил
Как выяснилось, человек этот всеми силами пытался скрыться от пронзающего взгляда Виктора, хищно провожавшего его до самых дверей. Лицо Виктора, как впрочем, и он сам, было спокойным, даже непривычно умиротворенным. В какой-то момент, Гавриилу показалось, что недавнего приступа ярости, свидетелем которого ему довелось стать в самолете, и не было вовсе. Однако разбитые в дребезги деревянный стол и кресло позади Виктора, переломанные останки, которых почему-то до сих пор никто не убрал, уверили Гавриила в обратном.
Виктор встречал их широченной победоносной улыбкой, казалось, он уже сам установил виновников и наказал их. Так оно и вышло. Гавриил, Мстислав, Вера и Надежда прибыли как раз к моменту "наказания".
– Виктор, это, – начал Мстислав, но мгновенно был учтиво остановлен жестом руки Виктора.
– Серафимы, – отовсюду начал доноситься до невозможности нежный синтезированный голос ИССИ. – Девяносто пять процентов совпадения. Шесть человек, двое из которых уроженцы Индии, один – северной Африки, а оставшиеся три – выходцы из Китая. От каждого из них отказались после рождения. Также, мне удалось обнаружить следы грузового транспорта, аналогичные встреченному вами ранее. С одной лишь разницей – давление на грунт этой машины превосходит первую, на почти пятьсот килограмм, если быть точной, – после этого объявления в воздухе повисло некое, почти не ощутимое напряжение. – По данным, считанным из салона Джета, а именно: крови, клочьям шерсти, слюны, а также экскрементам, по очевидным причинам не принадлежавшим Храни…
– ИССИ, – скривившись лицом, но все же весьма уважительно перебил Виктор, – ближе к сути, будь добра.
– …это особь самца смилодона, но еще молодая и выращенная в явно лабораторных условиях.
На лице почти каждого из присутствующих промелькнул давно забытый страх перед древним хищником, однако он быстро сменился воинственной уверенностью и неукротимым желанием окончательно уничтожить этот пережиток прошлого. Кроме, пожалуй, Виктора, чей проницательный взгляд был полностью посвящен скромно стоявшей неподалеку Лидии. Ее, после услышанной новости об уцелевшем смилодоне, переполняло чувство надежды – именно кровь этого существа могла подарить Лидии шанс на новую жизнь. Но ведь Виктор никак не мог знать этого, не мог рассчитывать на то, что в мире каким-то чудом выжила еще одна особь. Лидии думалось, что Виктору либо несказанно повезло, либо в его запасах все же оставалось немного крови древнего хищника и он берег ее для особого случая, продлевая жизнь Лидии своей собственной кровью.
Гавриил, со свойственным ему негодованием, пытался понять то, как ИССИ удалось получить настолько достоверные данные, да еще и точное количество человек, присутствующих тогда у Джета. Неужели сфера, что парила над Мстиславом в самолете Хранителей, позволяла собирать и выдавать все в мельчайших деталях? Очевидно, позволяла. Каждое новое открытие о Бессмертных все больше убеждало Гавриила не только в их могуществе, но и в необъяснимом умении не поддаваться соблазну этого могущества. Имея, пожалуй, безграничные возможности, образ жизни Бессмертных казался ему совершенно не соответствующим. Виктор – самое могущественное создание на Земле практически не покидал четырех мрачных стен, внутри которых не было буквально ничего, никаких излишеств, как-то подчеркивавших его власть и силу. Клим, безмолвной статуей неустанно охранявший покой своего создателя так, словно во всем мире не существовало никого кроме Виктора. Мстислав, по-настоящему живущий только в разгаре битв и сражений, Вера и Надежда, искренне радовавшиеся тому, что они есть друг и друга. Лидия, смиренно ждавшая возможности прожить жизнь иначе,
– Раз уж мы нашли виновника, не пора ли собраться и как следует проучить их? – буйно разворошил воцарившуюся тишину Гавриил. Мстиславу идея окончательно разгромить серафимов, несомненно, понравилась, да и Вера с Надеждой были явно не против.
– Гавриил, Гавриил, – несколько поучительно протянул Виктор, – взять дубинку и отправиться стучать ей по головам, можно было и в каменном веке. Технологии развиваются не просто так, – надменно улыбнувшись, как-то двусмысленно закончил он и, в который раз окинув взглядом свои наручные часы, направился к хаотично мерцающей, восходящей к высокому, казалось, недосягаемому потолку, мрачной стене. Остальные машинально последовали вслед за ним.
– Человек, повстречавшийся тебе у лифта, – не оборачиваясь, Виктор рукой указал куда-то, вслед уже давно ушедшему мужчине, – самый влиятельный генерал армии США, – не останавливаясь и не поворачивая головы, он продолжал говорить: – во многом, благодаря нам он получил свое звание, а его организация – военные базы практически по всему миру. Он, как истинный патриот своей страны, делал все это не только из бесконечной верности своему государству, но и ради, – Виктор остановился, подойдя к темной мерцающей стене достаточно близко и только после, развернувшись, добавил: – благополучия своей единственной дочери. Как удивительно, – впервые, похоже, в искреннем непонимании, Виктор взмахнул плечами и головой, – подобный альтруизм у человека, я встречал лишь дважды и что занимательнее всего, – в голосе Виктора начали проскальзывать едва заметные нотки восхищения, – оба они, так или иначе, относятся к военному делу. Поразительно! Натурально не укладывается в голове, – судорожно подергав пальцами рук у высокого лба, закончил он.
– Дочь хотя бы привлекательна? – совершенно бестактно рубанул Гавриил, на что Виктор отреагировал глубочайшим сожалением, закрыв глаза; кажется, ему было стыдно за Гавриила, совершенно недостойного обретенного им дара, – Что он попросил? – Гавриил не прекращал попытки удовлетворить свое вдруг разыгравшееся ненасытное любопытство.
– "Я уже довольно стар, скоро выйду на пенсию, а через пару лет сдохну в собственном дерьме, сидя в потрепанном кресле, наблюдая очередной матч. Мне уже ничего не нужно…" – Виктор цитировал настолько точно, детально передавая интонацию и мольбу в голосе, будто генерал просил его об этом какие-то мгновения назад, – "…но моя дочь, моя ненаглядная и любимая Шэрон! – на лице Виктора проступили десятки мимических морщин, брови изогнулись в молящем сожалении так, словно он сам любил Шэрон всем своим сердцем. – Я прошу Вас сделать все, чтобы после моей смерти она ни в чем не нуждалась".
По какой-то причине просьба генерала тронула Гавриила, насквозь пробив его черствую броню безразличия. Возможно потому, что от своих родителей он бы никогда не получил такого радушия, любви, заботы и стремления защитить свое чадо даже после смерти. Любопытство продолжало распирать Гавриила и с каждой секундой одолевало его все больше. Он не мог лишить себя удовольствия узнать о том, как Виктор отблагодарил генерала, точнее, его дочь, но ответ на заданный вопрос не оказался не столь радужным:
– Ни в чем не нуждалась, – Виктор еще раз в полголоса повторил слова генерала, а затем, одернулся головой, брови его взмыли вверх, а глаза раскрылись как-то неестественно широко, он будто силой, вызволил себя из тех воспоминаний. – Ни в чем не нуждаются только мертвые, Гавриил, – похолодевшим голосом и еще более леденящим взглядом закончил Виктор. После этих слов темная стена за ним начала мерцать интенсивнее пока, наконец, не стала показывать какой-то большой участок земли. Виктор сиюминутно развернулся к стене и впился в нее жадными глазами.