Родовое проклятие
Шрифт:
– Воля наша пусть немедленно свершится! – закончила Брэнна.
Увлекаемая назад Бойлом, Мира смотрела, как летучие мыши вспыхнули подобно факелам. И к ее стыду, их писк, вид их лопающихся от огня и корчащихся дымящихся тел заставил ее содрогнуться.
Подобно черному дождю, на землю посыпался пепел, хлопья его закружились в поднявшемся шквальном ветре.
А потом все стихло.
– Тебя сюда никто не звал! – проворчала Брэнна и плотно закрыла дверь.
– Цела? – Теперь, когда опасность миновала, Коннор опустился на колени рядом с Мирой.
– Цела, цела. Боже,
– В дом никто не проник. – Коннор сгреб Миру и прижался губами к ее волосам. – Ты всего лишь открыла дверь.
– Мне было надо. Я почувствовала, что задыхаюсь, захотелось – безумно! – тишины и темноты. – Потрясенная, Мира сжала кулаки и поднесла их к вискам. – Он опять меня использовал. Пытался использовать против всех нас.
– И ничего не достиг, – сухо ответила Айона.
– Он считает тебя слабой. Ну-ка, взгляни на меня! – Фин присел рядом с ней. – Он считает тебя слабой, поскольку ты женщина и не ведьма. Но он ошибается, потому что слабости в тебе нет и в помине.
– И все равно он меня использовал!
– Он хотел, чтобы ты вышла наружу, из-под защиты всех оберегов и заслонов. – Коннор убрал ей волосы с лица. – Пытался выманить тебя, чтобы ты оказалась подальше от нас. Но не для того, чтобы тебя использовать, солнышко, а чтобы тебе навредить. Потому что его страшно бесит то, чем мы тут занимаемся. Музыка, понимаешь ли, свет, простые человеческие радости… Если бы он смог, то напал бы на тебя за одно это.
– Ты уверен? Все дело в музыке и ярком свете? – Мира перевела взгляд с Коннора на Брэнну и снова на Коннора. – Тогда ладно. Станем играть громче! И еще я вас попрошу: сделайте так, чтобы свет горел еще ярче, хорошо?
Коннор поцеловал ее и помог подняться.
– Нет, ты у меня совсем не слабая!
Далеко за полночь, когда они наконец разошлись после бурного веселья совершенно обессиленные, Коннор лежал в постели и сжимал Миру в объятиях. Отпустить ее было выше его сил. Перед глазами все еще стояло ее лицо, его ошеломленное выражение, когда она шагнула из света во тьму.
– Он использует трюки с сознанием. У него их в запасе много – достаточно, чтобы проникать сквозь наши заслоны. – Коннор говорил и вел пальцем по ее бусам. – Мы придумаем что-нибудь посильнее.
– Почему-то к Бойлу он не лезет. Или Фин прав? Это оттого, что я женщина?
– Он предпочитает охотиться за женщинами, разве не так? Мужа Сорки он убил для верности, а заодно – чтобы ее помучить, разбить ей сердце, пошатнуть моральный дух. И в ту последнюю зиму он мучил ее снова и снова. Если верить легенде, он то и дело выманивал девушек из замка, и назад они уже не возвращались, а Сорка из-за этого не находила себе места.
– Однако сейчас он метит в мальчика, в Эймона.
– Заберешь мальчика – и девочки останутся перед ним совсем беззащитными. Ему нужна Брэнног – и та, первая, и наша. Всякий раз, как я его впускаю, я это чувствую.
Она пошевелилась.
– Впускаешь… его?
– В свои мысли. Совсем на капельку. Или наоборот – когда мне удается, по его примеру, проникнуть в его мысли. Там всегда холодно и темно. И так много алчности и злобы, что и разобрать-то что-нибудь трудно.
– Но впускать его в свое сознание, даже на мгновение, рискованно. Он ведь тоже может прочесть твои мысли, разве не так? И использовать их нам во вред. Во вред тебе!
– У меня есть от этого средство. Он не может прочесть то, что у меня в голове, максимум – какие-то обрывки. И то же самое с Эймоном, а он бы мечтал высосать у мальчика всю энергию и забрать себе.
Коннор медленно гладил ее по волосам, сейчас ее роскошная коса была расплетена. Несмотря ни на что, он с удивлением убеждался, что ему хорошо просто быть с ней рядом, хорошо ощущать ее теплое тело, негромко беседовать с ней в темноте.
– Пока не приехала Айона, он нас почти совсем не беспокоил. А Фина не оставлял в покое с того дня, как выжег у него на плече клеймо.
– Фин никогда об этом не говорит. Почти никогда.
– Со мной говорит, – возразил Коннор. – Иногда еще с Бойлом. Но все равно редко. С тех пор как он носит клеймо Кэвона, вся жизнь вокруг переменилась. А когда приехала Айона – переменилась еще больше. Поначалу он преследовал ее – во-первых, потому что она женщина, а во-вторых, потому что она среди нас новенькая и неопытная, только постигающая нашу науку. Ее он тоже считал слабой.
– Но она доказала, что это не так.
– Как и ты, причем не один раз. – Коннор поцеловал ее в лоб, затем в висок. – Но своих попыток он не оставит. Причинить зло тебе – значит навредить нам всем. Это он прекрасно видит, хоть это и выше его понимания, ведь за все время своего существования он никого не любил. Каково это, по-твоему, жить на протяжении стольких лет, стольких поколений и так и не узнать, что значит любить, дарить свою любовь и получать ее взамен?
– Есть же люди, которые живут без любви, но никого не мучают и не убивают. Но, конечно, они проживают так всего одну жизнь, а не много веков…
– Я не имел в виду, что это его оправдывает. – Теперь Коннор оперся на локоть, чтобы удобнее было смотреть на нее. – Он может заколдовать женщину и завладеть ее телом, и даже ее колдовской силой, если она у нее есть. Похоть без любви – какой бы то ни было и к кому бы то ни было – это и есть мрак. Зло. А те, кто так проживает свою жизнь? Думаю, это или несчастные, или очень злые люди. Люди зла. Ведь сердце помогает нам пережить трудные времена. И приносит радость.
– Брэнна говорит, вся твоя сила – от сердца. – Мира легонько нарисовала на его груди крестик – там, где сердце.
– Это она так думает, но, пожалуй, она недалека от истины. Если бы я не мог чувствовать, я бы и жить не смог. У него тоже есть чувства. Похоть, злоба, жадность – но ничего светлого. Ну, заберет он у нас то, чем мы владеем – и что? Этого недостаточно. И всегда будет недостаточно. Он хочет, чтобы мы изведали тьму, в которой он существует, чтобы мы мучились, страдали.
Мира усилием воли подавила дрожь, пробравшую все ее тело.
– Ты это прочел в его мыслях?
– Не все. Кое-что я и сам вижу. А сегодня в какой-то момент я точно знал, что он чувствует: это было ужасное злорадство, мол, наконец он отнимет тебя у меня, у нас. У тебя самой.