Родовое проклятие
Шрифт:
– На юг. – Брэнног повернулась к Эймону за подтверждением.
– Да, на юг, потому что он пока еще на севере. Он по-прежнему в Мейо.
– Мы найдем где поселиться и узнаем много нового. И однажды вернемся домой.
Она поднялась, снова взяла обоих за руки и дала энергии пронзить всех троих.
– Клянусь нашей кровью, мы вернемся домой.
– Клянусь нашей кровью, – вступил Эймон, – мы сами или те, кто произойдет от нас, уничтожат само воспоминание о нем.
– Клянусь нашей кровью, – подхватила Тейган, – нас трое, и мы всегда будем едины.
– Сейчас
Со слезами на глазах Айлиш смотрела, как Брэнног складывает шаль.
– Умоляю: останьтесь! Подумай о Тейган, она же еще ребенок!
– Ей столько же лет, сколько было и мне, когда мы пришли к тебе.
– Ты и была ребенком, – напомнила Айлиш.
– Я была больше, чем ребенком. Мы все – больше. И мы должны следовать своему предназначению.
– Это я напугала тебя разговором о Фиэле. Ты не должна думать, что мы силой выдали бы тебя замуж.
– Нет. О нет! – Брэнног повернулась и взяла ее за руки. – Ты бы никогда не стала меня принуждать. И мы не из-за Фиэла решили уйти.
Сказав так, Брэнног вернулась к сборам и быстро закончила их.
– Ваша мама не хотела бы для вас такого.
– Мама хотела бы, чтобы мы были дома, счастливы и беззаботны, под их с отцом надежным крылом. Но этому не суждено было сбыться. Мама отдала за нас жизнь, отдала нам свою силу. И передала нам свое предназначение. Мы должны жить своей жизнью, принять свою силу, осуществить свою цель.
– Куда же вы пойдете?
– Наверное, в Клэр. Для начала. Мы вернемся. И поедем домой. Я это знаю так же твердо, как то, что дышу. Сюда он не придет.
Брэнног обернулась и посмотрела тетке в глаза.
– Он не придет сюда и не причинит зла тебе или твоей семье. В этом я тебе клянусь кровью матери!
– Откуда тебе знать?
– Я одна из трех. Я Смуглая Ведьма Мейо, первая дочь Сорки. Он не явится сюда и не причинит вреда тебе или твоим близким. Вы защищены до конца дней. Я об этом позаботилась. Я не оставила бы вас беззащитными.
– Брэнног…
– Беспокоишься? – Рука Айлиш лежала на животе, Брэнног положила сверху свою ладонь. – Разве я тебе не говорила, что твой мальчик здоров и с ним все в порядке? Роды пройдут легко и быстро. Это я тоже могу тебе обещать – и обещаю. Только…
– Что? Что такое? Скажи мне!
– Ты меня так любишь и все равно продолжаешь бояться того, что во мне есть. Но ты должна меня послушать хотя бы в этом. Твой сын, которого ты носишь, должен стать последним. Он будет здоровенький, и роды пройдут без осложнений. Но со следующим все будет иначе. Если задумаешь рожать опять, ты не выживешь!
– Я… Ты не можешь знать. Я не могу отказать мужу в супружеской постели. И себе тоже.
– Ты не можешь лишить детей матери. Это большой грех, Айлиш.
– Это Богу решать.
– Бог даст тебе семерых, а платой за следующего станет твоя жизнь. И жизнь младенца. Я люблю тебя, поэтому слушай!
Она достала из кармана пузырек.
– Это я сделала для тебя. Для тебя одной. Сейчас ты его уберешь. А потом станешь принимать в первый день каждого цикла – но только по глоточку. И больше зачатия не произойдет. Даже когда выпьешь все, дело будет сделано. И ты сохранишь жизнь. У твоих детей останется мама. А ты доживешь до внуков.
Айлиш вздохнула.
– Я стану бесплодной.
– Ты будешь петь своим детям и детям своих детей! Ты будешь делить ложе со своим мужчиной ради удовольствия! И вы оба будете радоваться тем новым жизням, которые вы произвели на свет. Решать тебе, Айлиш.
Она прикрыла глаза. А когда открыла, они были темнее ночи.
– Ты назовешь его Люэд. Он будет светловолос и белокож, с синими глазами. Сильный мальчик, улыбчивый, и с голосом, как у ангела. Однажды он пустится странствовать и будет добывать себе хлеб пением. Он полюбит крестьянскую дочь и вернется с нею к вам, чтобы возделывать вашу землю. И к вам из полей будет доноситься его голос, ибо радость его никогда не оставит.
Она отпустила видение.
– Я увидела, как все может быть. Ты должна решать.
– Это то самое имя, которое я ему выбрала, – пораженно прошептала Айлиш. – Но я тебе не говорила! И никому не говорила. – Она взяла флакон. – Я сделаю, как ты сказала.
Сжав губы, Айлиш полезла в карман и достала мешочек, совсем небольшой. И сунула его Брэнног в руку.
– Вот, возьми.
– Денег я от тебя не возьму!
– Возьмешь! – По ее щекам ручьем побежали слезы. – Думаешь, я не знаю, что ты нас с Коноллом спасла в родах? Ты и теперь думаешь обо мне и моей семье… Ты мне столько радости принесла! Ты принесла мне Сорку, когда мне ее так не хватало, ведь я каждый день видела ее в тебе! Ты возьмешь эти деньги и дашь мне слово, что вы будете в безопасности и что вы вернетесь. Вы все! Потому что вы – мои, а я – ваша.
Брэнног с пониманием сунула кошелек в карман юбки и расцеловала Айлиш в щеки.
– Даю слово.
На дворе Эймон из кожи вон лез, чтобы развеселить двоюродных братьев и сестер. Они, конечно, умоляли не уезжать, спрашивали, почему это так необходимо, пытались с ним торговаться. Поэтому он плел им небылицы об ожидающих его невероятных приключениях, в которых он будет крушить драконов и ловить волшебных лягушек. Он увидел, как идет Тейган под руку с рыдающей Мов, как дарит ей самодельную тряпичную куклу.
Надо бы Брэнног поторопиться, уж больно тягостно расставание. Аластар стоит наготове. Эймон – в конце концов, он глава семьи – решил, что сестры поедут верхом, а он двинется пешим.
И никаких возражений.
Из небольшой конюшни вышел Бардан, ведя в поводу Слейн – теперь уже старушку Слейн, ибо эта племенная кобыла уже мало на что годилась, но оставалась добродушной лошадкой.
– На племя она уже не пойдет, – как всегда издалека начал Бардан. – Но она хорошая девочка и для тебя как раз сгодится.