РОДовые Боги
Шрифт:
Добежав до леса, Улька шмыгнула в чащу, стараясь не останавливаться и не оглядываться пробежала через несколько полянок и упала без чувств в сосновом буреломе.
Очнулась она от холода, глубокой ночью… всё тело жутко болело… пожара не было видно … хотя, вообще ничего не было видно, даже звёзд.
Очень хотелось пить, и плакать… но Улька лишь вздохнула, и прижавшись к валяющемуся рядом дереву, уснула… то что сейчас она нигде не найдёт воду, она не сомневалась, а вот то что на заре, будет много росы… это ей Агафья, со сливками коровы Марты, вбила в головёшку.
Разбудил девочку, жужжащий над головой огромный жук.
– Привет. – Улька протянула ему руку, но тут же одёрнула… острая боль пронзила всё её тело от кончика пальцев до самой макушки. Вставать она начала аккуратно, памятуя о вчерашнем пожаре, прекрасно осознавала, что всё болит не зря.
К концу подъема, было чётко понятно, что помимо левой руки, болит ещё левая нога, спина, и ладошки на руках.
Пить хотелось невыносимо… оглянувшись вокруг себя, Ульяна с радостью обнаружила, мокрую от росы траву, которая заманчиво блестела капельками живительной влаги.
Для того, чтоб напиться, девочка ползком проползла всю лужайку, и даже пожалела, как это она не догадалась упасть и уснуть на полянке побольше.
Будучи уверенной что, деревня находится «вон там» за спиной, Ульяна уверенно потопала в самое сердце леса.
К вечеру, когда ноги горели от ходьбы… а руки, лицо и спина поверх ожогов, были нещадно исцарапаны сухими ветками… Уля начала плакать. Ей было непонятно, почему лес всё ещё такой незнакомый… она всё ещё не вышла обратно к деревне, и почему ей становится страшно.
Страшно становилось невыносимо, по мере того, как солнце пряталось за деревьями, а в чащу спускалась чёрная, как её волосы, ночь.
– Ма-ма-а-а-а-а. – сначала робко, а потом всё сильнее закричала девочка. – МА-МА-А-А-А-А-А.
Отголоски жуков, шелест деревьев и тишина.
– БА-БА ДУ-СЯ-Я-Я-ЯЯ!!!! – уже с норками отчаянья в голосе, кричала Ульяна.
Тишина.
Лёгкий приступ бессилия, паники, горя… к которому добавлялся коктейль разноплановой боли, начал набирать обороты.
– Бабаааа Дусяяяя! Дусяяяя!!! Дусе-е-е-е-ечкаааа!
Улька кричала почти не останавливаясь, шагая то в одном направлении, то в другом.
– Ба-бааааа!!!!
Ночь снова начала вступать в свои права… желание кричать заканчивалось, а вот желание плакать только начиналось. Не разбирая пути, она двигалась в аккурат к неминуемой гибели.
Когда первые лучи солнца снова вернулись в чащу леса, девочка даже не ложилась спать. Сил идти не было… но она всё равно, маленькими шашками, пыталась вернуться к привычной жизни.
– Ба-ба-а-а-а, мне страшно!!! Где-е-е-е ты-ы-ы-ы??? Аааааа…
Сквозь слёзы, стараясь обходить какие-то деревья и кусты… шатаясь, и падая от усталости, она не заметила, как её ножка, в опалённом сандалике, вступила в тягучую топь.
– Бабаааааа, баа-баааааа… ааааааааа…
Ножки всё больше и больше погружались в зелёную кашу, и пытаясь ухватиться руками хоть за что-то, что не будет тонуть девочка продолжала звать любимую Бабу Дусю:
– Бабаааааа… помоги мнеееее… ба-бааааа… аааааа…
– Бабааааа… – голос становился тише… срываясь на плач… руки месили кашу из тины.
Уже не имея возможности сопротивляться, Улька вдруг почувствовала, как ей на пальцы упала палка. Было очень больно, но инстинкт самосохранения, резко прекратил попытки взывать к помощи, и сосредоточив всю силу в уставших ручках, схватился за этот единственный шанс выкарабкаться.
Палка была сухой, и девочка, очень быстро перебирая руками по ней, выползла на твёрдый островок. Отдышавшись, она оглянулась по сторонам, и увидела перед собой, на соседнем пеньке седого старика с широким, желтоватым лицом.
Обернувшись мхом, он вдыхал и выдыхал воздух вместе с водяными пузырями, тяжело дыша и причмокивая губами.
– Добрый день. – кивнув головой, сказала Уля, памятуя, что всегда надо здороваться, а уж с теми, кто оказал тебе помощь, тем более.
– Добро. – прочмокал недовольным тоном старик.
– Меня зовут Ульяна!
– Гораздо… Слово дай, что не будешь забедовать. Я бдети не хочу. Забедуешь, я не смогу уснуть. Вернусь и утоплю тя к бесам болотным.
– Не буду! – снова кивнула головой девочка, очень отдалённо ловя смысл сказанного.
Старик выпустил ещё пару пузырей, повернулся спиной к Уле, опёрся о свою корявую палку, и пошёл в сторону.
– Дедушка!
Для Ульяны, это был единственный живой человек за двое суток, и оставаться снова, один на один со страхом и болью, она никак не планировала.
– Чего тебе окАянная?
– Я домой хочу!
– Я тоже.
– Куда мне домой пойти?
– Туда. – старик махнул рукой за спину Ули.
– Мне больно. – девочка, сама того не желая, снова захныкала.
– А я спать хочу. – дед был непреклонен.
– Я не смогу выйти сама! Я опять утопну…
– До чего же ты приставучая. – дед выдохнул, пуская пузыри. – Пойдём. Выведу тебя с болота.
Он развернулся, и перебирая палкой по кочкам травы, пошёл к Ульяне.
– И до дома проводишь? – с надеждой спросила она, протягивая ему руку.
– Вот ещё. – фыркнул он. – Я ино по болоту могу.
– Почему?
– Болотник я. Не гоже мне болото бросать.
– А как я домой пойду? – Уля уже шла за Болотником, крепко сжимая его ледяную ладошку и не желая отпускать.