Рок-н-ролл со смертью

Седов Б. К.

– Что вы сказали?..

– А вы что сказали? Я спросил вас, может ли к нему вернуться память!

– Скорее да, чем нет. Сознание ясно, спутанности мыслей не наблюдается.

– Спасибо за исчерпывающий ответ, – пробормотал Бабушкин и снова занес ручку над бумагой.

Переговорив с потерпевшим еще с четверть часа, больше для приличия, он окончательно убедился в том, что имеет дело с «понятливым» человеком. Потерпевший говорил много, но никакой существенной информации получить из сказанного было решительно невозможно. Так обычно разговаривают на зоне авторитетные люди, которых администрация задерживает с топором, лезвие которого погружено

в голову другого заключенного, но в ходе допроса становится совершенно очевидно, что главный подозреваемый к топору если и притрагивался, то лишь затем, чтобы извлечь его из черепа жертвы, дабы облегчить ее страдания. Всадил же топор кто-то другой, причем задержанный описывает его так подробно, что у администрации возникает уверенность: найти убийцу будет не так сложно. Разумеется, уверенность эта вскоре исчезает. Беседа с такими персонажами у следователя обычно заканчивается головной болью и желанием немедленно оставить службу в связи с полным несоответствием занимаемой должности.

Бабушкин школу эту давно прошел, потому время на глупые разговоры не тратил. Описав и изъяв вещи потерпевшего, он забрал их с собой, будучи твердо убежден, что теперь тот от него никуда не денется. Завершение карьеры раскрытием громкого преступления – предел мечтаний любого следователя предпенсионного возраста, и нарушать традиции Бабушкин не собирался. Пожелав потерпевшему скорейшего выздоровления и объяснив, в каком кабинете РОВД его следует искать, он удалился, не сомневаясь, что через пару дней выздоровевший и восстановивший память незнакомец по имени Антон Лайер войдет в его кабинет.

– Лайер, Лайер, – бормотал Бабушкин, спускаясь по лестнице и держа под мышкой коробку. – Где-то я слышал эту фамилию…

Проверка фигуранта по информационному центру ГУВД области никаких результатов не дала. Точнее, результат был, но для работы никак не годился. Человек по имени Антон Павлович Лайер ни одним из судов области осужден не был и среди задержанных также не значился. При наличии таких качественных лагерных тату, подтверждающих высокий статус их владельца в уголовном мире, это могло означать только одно: А. П. Лайер задерживался и был осужден в другом регионе, то есть информация о нем должна содержаться в Главном ИЦ МВД России.

Дома он долго лежал на диване и читал сводку происшествий и преступлений за неделю в области, выданную в дежурной части. «Давай мне все, включая и административную практику, – сказал он коллеге-сверстнику. – Даже если лошадь старика Фомина нагадила где-нибудь, я хочу об этом знать». Звучало это все, конечно, как в худшей из пародий на боевики Голливуда. Но Бабушкин действительно хотел сейчас знать все даже про лошадь Фомина. Слушая доносящееся из кухни шкворчанье котлет на сковороде, переворачиваемых женой, он цепким взглядом сквозь линзы сдвинутых на нос очков всматривался в тексты сводок, ища ответ на свой вопрос.

Оперативка хрустела, сворачивалась, разворачивалась, и к концу второго часа ее изучения Бабушкин понял, что потерпевший Лайер мог быть причастен к чему угодно. Как к убийству мелкого бизнесмена в Верхней Ирмени, так и к обносу антиквара на улице Пархоменко в Новосибирске, или к мордобою на танцплощадке в Ордынске.

Когда между восемью и девятью вечера затрещала телефонная трубка, оставленная на полу перед диваном, Бабушкин вскинулся и быстро вышел на связь. Он надеялся, что не ошибся, и надежды его оправдались. На отправленный в срочном порядке телефонный запрос в Москву ответ поступил в дежурную часть Ордынского РОВД быстро.

«Недолго фраер танцевал», – злорадно отметил про себя Бабушкин, готовясь выслушать сообщение нового дежурного.

– Значит, так, – сказал тот, – в ИЦ на этого парня ничего нет.

Короче доклада Бабушкин еще не слыхал. С дежурным спорить он не стал, просто изумился и положил трубку. Значит, в больнице его «кинули». Нет такого судимого по фамилии Лайер.

На что надеется потерпевший, совершенно непонятно. Завтра же следователь вышлет наряд в РКБ, и этого амнезийного привезут в РОВД. Там выяснится, что амнезии нет, что он не Лайер, и все станет на свои места.

Сняв очки, Бабушкин подумал о том, что он стал бы делать, если бы натолкнулся на дело всей жизни. Ситуация сейчас такова, что начальство к нему уже давно не пристает с расспросами о планах на текущий день или делах, находящихся у него в производстве. Знают – сделает все как надо. И случись так, что у него на столе оказалось бы «темное» дело с весьма слабоватой фабулой – а ему перед пенсией сейчас отписывают только такие, а он вдруг раскопал бы мощную подоплеку и под конец службы породил бы такую сенсацию, что ему подарили бы не часы с гравировкой «От Министра внутренних дел», а попросили бы принять орден за заслуги. Бабушкин служил не за звания и не за ордена, его волновал сам процесс работы, но доказать всему миру или как минимум областному ГУВД свою значимость он считал необходимым. Это называется здоровым карьеризмом, и Бабушкин болел им давно и всерьез.

Яростно разминая челюстями котлету, он слушал болтовню жены и жалел, что не женился на глухонемой. Бог если что-то забирает, то обязательно что-то дает взамен. Если бы жена была глуха и нема, то, возможно, была бы умной. Двадцать пять лет назад он выбрал противоположный вариант и до сегодняшнего дня об этом не жалел. Сейчас же в голову лезли богопротивные мысли, и все из-за какого-то зека, найденного добрыми гражданами в лесу. Опоздай они на полчаса, и сообщение из РКБ прилетело бы в другую смену. И тогда Бабушкин мог бы запросто закончить карьеру, не терзаясь мыслями, что не сделал главного. Но убеждение в том, что странный пациент РКБ это и есть тот самый шанс, который Господь дает один раз в жизни, его не покидало и даже крепло.

Оставив гарнир недоеденным, Бабушкин ушел в комнату и развалился перед телевизором. Быть может, мужик просто гонит? Действительно, шел человек по лесу… с картами «Виза» и «Маэстро»… искал ранние грибы… в костюме за тысячу долларов… а тут появились злодеи, избили… ничего не взяли… ушли…

Бредятина!

До автотрассы – пять верст! До ближайшего аэропорта – сто! До населенного пункта – одна! Выходит, шел из Ордынска?

Оперативка захрустела, снова разматываясь в руках. Задержание бандгруппы на проспекте Революции в Ордынском… Столкновение под Шарапом цистерны с бензином… погибли три инкассатора…

Все это не то. Бабушкин выезжал и на то происшествие, и на другое. В первом случае начальник из РУБОП, приехавший из Новосибирска, брал какого-то Гулько с его людьми. Бабушкин с Метлицким – это фамилия начальника – разговаривал, тот уверял, что взял всех и просил не лезть в его дела, сволочь. Во втором случае Бабушкин надеялся, что в инкассаторском броневике были деньги, но денег не оказалось. Броневик разворотило, три тела сгорели заживо. Водитель цистерны «Вольво» отправлен в Новосибирск с ожогами и психическим расстройством.