Рок
Шрифт:
– Ну, дорогая Рита, теперь вы уже не моя студентка, и никто не сможет обвинить меня в приставании к ученице.
И академик решительно облапил ее.
Потискав не имевшую ничего против Маргариту, он наконец отпустил ее и повернулся ко мне.
– Наринский, - коротко представился академик и протянул мне руку.
– Берзин, - так же коротко ответил я и пожал его крепкую сухую ладонь.
Мы уселись за столик, но в этот момент у него в кармане запищала трубка, и, извинившись, он поднялся из-за стола и отошел в сторонку.
Я,
– А он случайно не из ФСБ?
– Нет, не оттуда, - ответила она.
– А-а-а… - разочарованно протянул я.
– Он из ГРУ.
– М-м-м… - почтительно промычал я, выпятив губу и кивая головой.
– То есть сейчас он, конечно, уже не работает в этой конторе, но поднялся до академика пользуясь возможностями именно ГРУ. Так что это тебе не какой-нибудь кабинетный растяпа.
– Понятно, - сказал я.
Наринский вернулся к столу и, извинившись, снова уселся напротив меня.
– Так что же вас интересует?
– спросил он, косясь на Маргариту и все еще улыбаясь.
Я был готов к этому вопросу и ответил:
– Я понимаю, что вы человек занятой, поэтому заранее обдумал свой вопрос. Надеюсь, вы ответите на него кратко и по существу.
– Это значит, вы подготовились… И хотите меня, бедного академика, застать врасплох. Так?
Я засмеялся:
– Конечно же, нет. Я думаю, что трудновато застать вас врасплох.
– Посмотрим. Ладно, спрашивайте. Я достал сигареты, закурил и сказал:
– Меня интересует структура российской мафии, находящейся и действующей на территории Соединенных Штатов. Вы уж извините, что я употребляю слово «мафия», но просто оно короткое и удобное.
– Согласен, - ответил академик и, бросив на меня пытливый взгляд, спросил: - А могу я знать, зачем вам такие сведения?
– Можете, - охотно ответил я, - но, уверяю вас, это вам совершенно ни к чему.
– Ага, - кивнул Наринский, - меньше знаешь, дольше живешь. Так?
– Примерно, - кивнул я.
– А это случайно не вас травили собаками на воркутинской пересылке, когда вы пытались бежать прямо из вагонзака?
Академик вытаращил глаза, подняв брови, потом до него дошло, и, расхохотавшись, он сказал:
– Сдаюсь, молодой человек. Вы меня усмирили. Я не буду задавать лишних вопросов.
– И, повернувшись к Маргарите, он спросил с притворным ужасом: - Рита, кого вы привели? Вы что, смерти моей хотите?
Маргарита развела руки и ничего не сказала. Но было видно, что она довольна тем, как идет беседа.
Не дождавшись ответа от своей бывшей студентки, Наринский снова повернулся ко мне и сказал:
– Ладно. Расскажу вам самые основные вещи. Как раз принесли кофе, и, держа в руке маленькую чашечку, от которой шел легкий парок, академик начал свой рассказ:
– Начнем с того, что все те, кто на протяжении почти пятидесяти лет говорил о холодной войне, жестоко ошиблись. То, что происходило, на самом деле было не более чем взаимными угрозами соседей, оскорбляющих друг друга через забор. За спиной каждого маячили ядерные ракеты, но никто не осмеливался пустить их в дело, потому что все понимали, что на этом все тут же и закончится.
Сделав глоток кофе и одобрительно кивнув, академик проложил:
– Настоящая холодная, то есть почти бескровная, война идет именно сейчас. Судите сами. Для того, чтобы по схеме классической горячей войны захватить, например, американские спортивные залы, руководство, самих спортсменов и заставить всю эту отрасль работать на себя, так сказать - поработить, русским заинтересованным лицам пришлось бы совершать массу сложнейших и труднейших действий. А именно - собирать армию, пересекать океан под ударами авиации противника, высаживаться на берег под огнем береговой артиллерии, постоянно вступая в бои и неся неизбежные потери, медленно продвигаться в глубь территории, сталкиваясь с сопротивлением населения и с неизбежными партизанскими действиями. Вы следите за моей мыслью?
Я кивнул, ужасаясь при этом картине, которую нарисовал академик.
– Хорошо. Наконец, ценой неизбежных потерь, исчисляемых сотнями тысяч, а то и миллионами трупов с той и с другой стороны спортивные залы и все остальное захвачены. Картина, понятное дело, совершенно абсурдная. Но добавьте к спорту колбасную промышленность, автомобильную индустрию и все прочее, и вы получите схему любой захватнической войны. Война, она всегда одновременно и захватническая, и освободительная. История человечества не знает ни одного случая, когда враждующие стороны посылали бы свои войска на необитаемый остров, чтобы они там разобрались друг с другом. Ладно, я сейчас говорю не об этом.
Наринский отхлебнул кофе и заговорил снова.
– А теперь представьте себе другой вариант. Несколько виз, авиабилеты, десяток миллионов хорошо сделанных фальшивых долларов, парочка покойников - и весь бокс восточного побережья в руках у русских. Это что - не война? Если называть войной только кровавую бойню, происходящую на большой территории и с участием огромных толп разъяренного народа, то - конечно, не война. А если говорить о захватнической сути, то это - самая настоящая война, причем война умная, экономичная и чрезвычайно успешная. Вот так.
Я был поражен. Ведь все именно так и есть, академик прав! И я сам неоднократно думал на эту тему, но ни разу не додумывал ее до конца. Видать, академиком можно стать, только если будешь думать о каком-то вопросе до упора. Надо взять это на заметку.
Наринский допил кофе и, промокнув белоснежным платком губы, сказал:
– Я, собственно, нарисовал вам общую картину, чтобы вы не думали, что русская мафия в Америке - это просто Васек Горбатый и Беня Арфист, которые хотят пощипать жирных и глупых американцев.