Рокировка Сталина. С.С.С.Р.-41 в X.X.I веке
Шрифт:
— Может, у них трубки кончились? — выдвинул версию подошедший Санек. — А буры оставлять — ребят жаба задавила.
— Он же не в дырку от бура вбит! — хмыкнул, сомневаясь, Егор. — Напрямую в лед загнали. Да и за каким хреном тащить сюда «морковку»? Она же тяжеленная!
— И? — вопросительно посмотрел на командира Лешка. — Резюме будет?
— Не будет ни резюме, ни конструктива, — ответил Егор. — Будет перекур с разбором. И спуск. Последний пойдет с этого крюка. Трубку сэкономим.
Он отошел к рюкзакам, дождался, когда все рассядутся, и
— Итак. Двадцать первого июня мы подошли к перевалу, который назвали «Загадка». До нас за перевал никто не ходил, поскольку он на границе Китая и Киргизии, и только таким упертым раздолбаям, как мы, хватило терпения оформить все документы на пересечение границы и втолковать китайским погранцам, что эти бумажки не лажа. До перевала оставалось полчаса хода, и виден он был отлично. Никаких технических сложностей не наблюдалось. Так?
Остальные молча кивнули. Егор продолжил:
— В ночь на двадцать второе резко портится погода. Леха выходил из палатки, «эльфов погонять», в два ночи, было тихо. Я просыпался в четыре — уже мело.
— Ну, это не странность, — вставил Санек, — с погодой всяко бывает. Горы.
— Согласен. Просто отмечаю. К утру двадцать третьего погода стала, а на перевале появилась абсолютно отвесная и идеально гладкая стена перемороженного льда, высотой около двадцати метров, идущая по всему гребню. Откуда взялась стенка и причины ее характеристик мы объяснить не можем. С другой стороны перевала обнаружилась совершенно естественная картина спуска. Если не считать верхний срез стены.
— Угу, — вставил Лешка, — как будто ножом отрезали.
— Таким маленьким ножиком, размером с Останкинскую телебашню, — усмехнулся Влад, — и режущим перемороженный лед, как тортик.
— Кстати, — продолжил Егор, — перемороженным лед был только на самой стене. Под ней и на перевале — совершенно нормальный. И верх стены мне тоже показался обычным. Но крутить бур в последние полметра поленился, — он сделал паузу. — Дальше. Спуск с «Загадки» и подъем сюда принес вторую неожиданность. Относительные высоты ледников и вершин не соответствуют карте. Расхождения небольшие, но по очертаниям ледников заметно здорово. В то же время хребты и ущелья вяжутся однозначно: мы идем именно там, где планировали. Изменился только ледовый покров.
— Бред, — пробурчал Лешка, — но факт.
— Дальше, — не обратил внимания на реплику Егор. — Вчера вечером мы вышли на место ночлега другой группы. В принципе обычная площадка. Но! Очень много мусора. Впечатление такое, что люди не только не уносят хлам с собой, но даже сжигать его ленятся. Серьезные люди так не делают, а обалдуи сюда не ходят.
— Еще одна странность, — вставил Санек. — Сам мусор. Упаковочная бумага, консервные банки. Ни полиэтилена, ни упаковок от всяких сникерсов и сублиматов.
Все задумались, вспоминая, возможно, упущенные наблюдения.
— Верно, — сказал, наконец, Егор. — Что ж ты раньше молчал?
— Сам только сейчас сообразил, — развел руками Санек. — Чувствовал какую-то неправильность, но
— Ладно. Учтем. А сейчас мы обнаружили, что перила на спуске крепились на доисторическую «морковку» и пеньковую петлю. Вроде все. Или что-то забыл?
— На подъеме они обходили все крутые участки, — сказал Лешка. — Даже если это было категорически невыгодно. Только яснее не стало. Допустим, впереди группа остолопов, сдвинувшаяся на историческом снаряжении и жратве. Повторяют подвиги предков. Ледники тоже реконструкторы нарастили? Или за одни сутки нападало и уплотнилось двадцать метров? Да нас бы зарыло без следа. Глубже, чем Бодрова в Кармадоне.
— Подожди, — вскинулся Егор, — как ты сказал?
— Нас бы зарыло…
— Нет, раньше. Нарастили?
— Ну да.
— А если наоборот? Не нарастили. Стаяли. Нет, бред получается…
Егор покрутил в голове кончик ускользающей мысли. Не поймал, сплюнул в снег:
— В общем, всем информация к размышлению. А теперь в ускоренном темпе линяем вниз. На ночевке эти ребята опережали нас на сутки. Если они везде долбят «морковки», то мы их к вечеру стабильно догоним. И что-нибудь узнаем.
— Точно! — засмеялся Лешка. — Влад применит свои профессиональные качества…
Спускались быстро, с удивлением посматривая на оставленные предшественниками крючья. После первой веревки нашли место ночевки. Не то чтобы необычное, тем более мусор, если он был, выдуло. Остались только две консервные банки. И на этих этикеток не наблюдалось. Или изначально не было, или ободрали.
— Эх, — сказал Егор, — а ведь папа когда-то объяснял, как читать маркировку. Жаль, не помню ни черта, что к чему.
— Неудивительно, — отозвался Лешка. — Кому это надо сейчас? Смотри, опять «морковка»!
— Да и хрен с ней!
Бесконечно удивляться невозможно. Да и бессмысленно. Если люди забили один крюк, то почему не забить второй? И третий. А также пятый, седьмой… В небольшой мульдочке, чтобы выбраться из которой, требовалось подняться на пятиметровую ледовую стенку, повторилась ситуация, уже виденная на подъеме. Шедшие впереди не полезли в лоб, а взяли вбок, используя микрополочки в самых пологих местах. Да, так получалось чуть легче. Но намного дольше. И страховку нормальную первому не организуешь!
— Все страньше и страньше, — сказал Лешка Егору. — Они там ступени рубили.
— Да и черт с ними, — повторил командир присказку, становящуюся привычной. — Догоним — разберемся. Еще час выиграли. Как минимум.
Он ошибался. Выиграли не час. Выбежав из-за очередного поворота к следующему крутому участку, наткнулись на уходящую вниз веревку и двух человек, сидящих возле ее крепления.
— А вот и… — начал Лешка и замолчал.
— Привет, ребята, — с трудом выдавил из себя Егор, рассматривая брезентовые штормовки, пояса Абалакова, отриконенные ботинки, очки-консервы, деревянные ледорубы, пеньковую веревку, кованые десятизубые кошки и прочая, и прочая, и прочая… — а где вы взяли все это старье?