Рокировка
Шрифт:
Девушка отпрянула от неожиданности.
— Мы ничего не разбрасывали!
— Как же — не разбрасывали! А это… ик!.. кто накидал?! Сникерсы они любют жувать! А бумажку от сникерса нету сил до урны донести?!
— Пойдем, Марина! — поморщился спутник девушки. — Эта дегенератка просто напилась с утра. Небось, и детей у нее с десяток. Вот так вырождается нация! — с пафосом добавил молодой мужчина.
И они ушли.
Возмущенные, красивые, молодые и так ничего и не понявшие.
Следом за ними потянулись иностранцы-туристы, на ходу сравнивая собор с китайской пагодой. Серые «жигули», сдав назад, развернулись и умчались прочь.
Из-за собора, оглядываясь, появился смущенный скрипач, вновь разложил свой футляр, шмыгая на холоде утиным носом.
Дворничиха побрела стороной, задумчиво бормоча что-то себе под нос.
Возле остановки на дороге остался лишь малиновый «мерседес», в котором подвывающий от боли владелец в очередной раз пытался повернуть ключ в замке зажигания.
Глава 2
А это кто в короткой маечке?
— Только после возвращения с примыкавшего к торговому павильону склада Кубик и Ромбик сняли оцепление заднего двора и пропустили Морзика в четвертый сектор. — продолжал излагать Клякса, сидя за столом в комнате инструктажа нарядов на «кукушке», в одном из тихих переулков Питера. — Объекты сначала ссорились, но недолго, потом направились в «Шанхай», где, похоже, отмечали успех важного дела. Охране тоже было разрешено разговеться — они до сих пор оттягиваются в шашлычной на рынке. Этого не было в последние пять дней, поэтому я считаю, что произошло некое событие, которое мы упустили.
— А что это могло быть? — наивно спросил Морзик, щеки которого в тепле конспиративной квартиры изрядно раскраснелись.
Морзик втихаря радовался, что в суете забылась его оплошность с гипсом.
— Не знаю. Встреча с кем-то, или передача чего-нибудь.
— Для встречи слишком мало времени. — отозвалась с дивана Кира.
— Верно, Коброчка. Как всегда, в лузу. Значит, передача или получение. А ты что скажешь, Андрей?
Светловолосый Лехельт сидел в углу возле Тыбиня и напоминал огорченного донельзя напроказничавшего любимца всей семьи.
Маринка с Ромкой приперлись так неожиданно и неудачно!
Он даже не успел прокукарекать Кляксе, что оставляет пост. Зимородок, конечно, подослал бы на подмену Киру или Старого с Воланом. Но он, разведчик Дональд, опоздал с докладом и подмена прибыла поздно.
Гадай теперь, что натворили эти Кубики-Рубики в паузе… Может, ради этих пяти минут и они, и ребята Брунса пасут гатчинский рынок уже вторую неделю.
Может, теперь следующая встреча будет через месяц.
Лехельт понурился.
Рядом с молчаливым массивным Старым он казался совсем ребенком.
— Что скажешь, Волан?
Волан, он же Дима Арцеулов, несмело пожал худыми плечами.
— Они выходили с точки в таком… в приподнятом настроении. Радовались и волновались одновременно. В руках ничего не было.
— Передавать могли, например, деньги. — предположил Зимородок.
— Тогда уж, скорее получать. Уж очень были морды довольные.
— Старый?
— Курить хочется. — вздохнул Тыбинь.
— Быстрее закончим — быстрее пойдешь курить. Давай, Миша, не ломайся.
— Если деньги получили — их должны положить, например, в сейф. Или в банк. С большими деньгами не идут сразу в кабак. Так же, как и с наркотиками.
— Верно. Дальше.
— А если деньги отдали — то прежде их надо было где-то взять. По старым сводкам есть что-нибудь похожее?
— Пожалуй, нет.
— Тогда, мне думается, они выпустили козу.
Члены группы навострили уши. Все любили Мишины аллегории.
Тыбинь дождался, пока Зимородок спросит раздраженно:
— Какую козу? Давай по делу!
И нарочито медленно продолжил:
— Когда один еврей пожаловался раввину на тяжелую жизнь, тот велел ему взять в дом козу и разрешил выпустить ее только через год. Еврей, намучившись с козой, вздохнул с облегчением и ощутил большой цимес. То есть — счастье. Мне представляется, что Кубик с Ромбиком избавились от чего-то очень хлопотного или опасного. Это что-то большое, иначе они могли провести передачу где угодно. И оно хранилось у них на заднем дворе, наверное, в том домике с трубой, который все время неявно охранялся. Теперь они и все прочие празднуют избавление от козы. А мы зевнули передачу.
— Я зевнул. — волнуясь, вздохнул Андрей.
— Мы зевнули, Андрюша. — поправил его Зимородок, благоволящий «молодому дарованию» наружного наблюдения.
Впрочем, в ОПС, как и в остальных службах ФСБ, всё поровну: и успех общий, и неудача — на всех.
В дверь комнаты инструктажа постучали. Заглянул дежурный прапорщик.
— Кира Алексеевна, муж звонит. Спрашивает, когда вы вернетесь с работы?
— Скажи — вовремя. — ответил Клякса на вопросительный взгляд Киры. — На сегодня у нас все. Оружие, спецснаряжение все сдали? Завтра в девять здесь, не опаздывать. Да, на завтра меняем типажи. Уже примелькались. Дима, твоя очередь бомжевать.
Волан покорно вздохнул.
— Дональд, переходишь со скрипкой на рынок. Морзик, будешь завтра рэкетиром нашего музыканта.
— Что — и подраться можно? — приободрился Черемисов.
— Только в меру! Ты туда Дональда идешь крышевать, а не сферы влияния делить. Не устрой мне войну группировок! Я и Старый — на колесах. Кира в прежнем амплуа, ее почти никто не видел. Морзик пишет сводку, остальные — получать деньги в комнате отдыха и по домам.
— А почему я? — заныл Черемисов. — Я в прошлый раз писал…
— За твой финт с гипсом! Святой Йорген нашелся! Исцеление молитвой! В другой раз будешь внимательнее!
Наружники, вставая, захихикали. Черемисов шмыгнул носом, скорчил свирепую рожу Лехельту:
— Ну, я на тебе завтра отыграюсь! Все до копеечки вытрясу!
Он, дурачась, сунул Андрею под нос свой боксерский кулак, но головы напарника в том месте уже не было. Молнией взлетевший со стула Лехельт неуловимым встречным движением проскочил под рукой громилы-полутяжа и имитировал удар острием сложенных пальцев снизу в горло.