Рокоссовский
Шрифт:
10 октября Ставка приняла решение назначить Жукова командующим Западным фронтом. Бремя ответственности, которое он принял на себя, было огромным: ему предстояло защитить столицу, ему надлежало воплотить в реальное дело дух армии и страны, выраженный в крылатой и горькой фразе тех дней: «Велика Россия, а отступать некуда: позади Москва».
Предстояло создать прочную оборону на рубеже Волоколамск — Можайск — Малоярославец — Калуга, и оборона эта должна была быть глубокой. В кратчайший срок следовало создать вторые эшелоны и резервы фронта, чтобы иметь возможность маневрировать ими для укрепления слабых участков фронта. Организовав твердое управление войсками, необходимо было наладить наземную и воздушную разведки, материально-техническое снабжение войск. Чтобы сделать
Рокоссовский и Лобачев прибыли в штаб Западного фронта как раз в момент смены командования. В небольшом одноэтажном домике, куда явились представители 16-й армии, кроме Конева и Булганина, находились члены ГКО Ворошилов и Молотов. Первый же вопрос, который задал прибывшим маршал Ворошилов, был:
«— Как это вы со штабом, но без войск 18-й армии оказались под Вязьмой?
— Командующий фронтом сообщил, что части, которые я должен принять, находятся здесь.
— Странно...»
Предусмотрительный начальник штаба армии был прав, и Рокоссовскому ничего не оставалось, как предъявить приказ от 5 октября. В разгар беседы появился и новый командующий фронтом. Коротко поздоровавшись с Рокоссовским и Лобачевым, Жуков ознакомил их с обстановкой и предложил отправиться в Можайск для организации обороны Можайского укрепленного района. 11 октября командованием Западного фронта было сделано и соответствующее распоряжение. Приказ этот, знаменовавший начало совместной работы Рокоссовского и Жукова в годы Отечественной войны, гласил:
«Генералу Рокоссовскому. 11.10.41.
Противник, сосредоточив значительные подвижные силы в районе Сычевка, стремится развивать свои действия ва Ржев и Клин. Разведчасти противника вышли 11.10. в район Треселы.
Приказываю:
1. Наступление на Гжатск приостановить и перейти к обороне на занимаемом войсками исходном рубеже, имея 18 тбр во втором эшелоне в районе ст. Батюшково.
Задача обороняющихся частей не допустить прорыва противника в Можайском направлении.
2. Вести усиленную разведку противника в юго-зап. направлении до рокады Юхнов—Гжатск.
3. КП 16-й армии иметь — Уварово.
4. План обороны довести 12.10.
Получение подтвердить.
Жуков — Булганин — Соколовский».
Рокоссовский и его штаб не успели выполнить это распоряжение. 12 октября 1941 года командование фронта приказало штабу 16-й армии «выйти с 18-й ополченческой стрелковой дивизией в район Волоколамска, подчинить себе все части, там находящиеся, подходящие туда или выходящие из окружения, и организовать оборону в полосе от Московского моря (Волжское водохранилище) на севере до Рузы на юге, не допуская ее прорыва противником».
Вечером 13 октября штаб армии двинулся из Можайска в Шаликово, а оттуда через Рузу — к Волоколамску.
К 14 октября общая обстановка на Западном фронте стала еще более напряженной. Гитлеровские войска продолжали продвижение к Москве. Казалось, тайфун, вызванный германским генеральным штабом, только набирает силу, чтобы смести все стоявшее на пути. Но это было не так. Нацистскому натиску было предначертано разбиться о стены Москвы. И остановить его должен был советский народ.
В этот исключительно опасный для судеб нашего государства час наш народ, руководимый Коммунистической партией и Советским правительством, нашел в себе достаточно сил и воли, чтобы усмирить ураганный ветер вторжения. Вся страна следила за колоссальным сражением, призванным на многие десятилетия определить судьбу нашей Родины, да и не только ее судьбу! Страна от мала до велика вкладывала всю свою волю, всю энергию в достижение победы. Дни и ночи рабочие нашей страны ковали оружие для защитников Москвы. Дни и ночи колхозники не покладая рук завершали уборку урожая. Дни и ночи со всех концов страны спешили к Москве составы с соединениями и частями, перебрасываемыми отовсюду, даже с Дальнего Востока, для отражения гитлеровского натиска.
И сама Москва приняла вид фронтового города. Грозным предупреждением о нависшей опасности, о предстоящих суровых и кровопролитных боях звучали слова Постановления Государственного Комитета Обороны, прочитанного по радио, опубликованного в газетах и расклеенного на улицах Москвы 20 октября:
«Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100—120 километров западнее Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии т. Жукову...
В целях тылового обеспечения обороны Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов немецкого фашизма Государственный Комитет Обороны постановил:
1. Ввести с 20 октября 1941 года в городе Москве и прилегающих к городу районах осадное положение...
4. Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду Военного Трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте...»
Страна напрягала все силы, чтобы отбросить врага. В еще большей степени это требовалось от защитников Москвы.
Волоколамск, оказавшийся почти на передовой линии, готовился к сражению. Секретарь районного комитета партии В. П. Мыларщиков, к которому по прибытии в Волоколамск зашли Рокоссовский и Лобачев, заверил их, что население района и города сделает все, чтобы помочь войскам Красной Армии остановить врага.
— Окопы и противотанковые рвы население роет днем и ночью. Но кто будет оборонять город? Войск что-то в укрепленном районе не видно...
— Вы правы, — согласился командарм. — Ваш город — ворота к Москве, а сил у нас маловато.
Тревога командарма-16 была обоснованной. 16-й армии досталась для обороны полоса протяженностью более 100 километров северо-восточное Можайска, от совхоза «Болычево» до Московского моря. Сил же и средств в распоряжении Рокоссовского было до смешного мало. Обстановка складывалась такая же, как и под Ярцевом в июле 1941 года, когда Рокоссовскому приходилось собирать отступающие части и соединения и с ними организовывать оборону. Но было отличие, и существенное. Бои под Ярцевом Рокоссовский начинал, располагая лишь группой командиров, которых он почти не знал и которые не имели еще фронтового опыта. Под Волоколамском организацию обороны можно было возложить на хорошо сколоченный штаб, в его распоряжении находились все необходимые средства. Кроме того, командиры этого штаба уже имели суровую фронтовую школу. Работники политического отдела, которым руководил Д. Ф. Романов, также были надежной опорой командарма. Он мог целые дни проводить в войсках, так как был уверен, что соратники не станут терять даром и минуты. В том, что на Волоколамском рубеже противник встретил организованное и упорное сопротивление, немалая заслуга Малинина и его подчиненных.
Немедленно развернув командный пункт в Волоколамске, командарм разослал группы командиров, чтобы разыскивать соединения и части, выходившие из окружения и подходившие к Волоколамскому укрепленному району с тыла.
Первым соединением, с которым удалось познакомиться командарму, соединением, навечно вошедшим в историю обороны Москвы, была 316-я стрелковая дивизия. Сформированная в Средней Азии в начале войны, эта дивизия еще 12 октября прибыла под Волоколамск и заняла оборону на 40-километровом участке левого фланга вновь организованной 16-й армии.
Днем 14 октября, прибыв в Волоколамск, Рокоссовский сразу же отправился на командный пункт генерала Ивана Васильевича Панфилова, чтобы обсудить с ним вопросы, касавшиеся действий дивизии. Дивизия была хороша, давно уже не видел Рокоссовский такого полнокровного — и по численности, и по обеспечению — соединения. Понравился командарму и ее командир — Панфилов. В том, как он говорил об обстановке и своих решениях, чувствовался военачальник, обладавший серьезными знаниями и богатым практическим опытом. Одновременно было видно, что командиру 316-й дивизии не занимать энергии и железной воли — качеств, столь необходимых в ту пору.